Но ведь хотел! Если хотел, почему не взял? Равиль бы понял, если б новый господин отымел бы его в свое удовольствие, а потом бы команде отдал, или отымел бы и перепродал.
К великому сожалению, в его случае первый вариант был наиболее вероятен… А вместо этого, хозяин о нем просто забыл.
То есть на самом деле забыл, не замечал даже, в упор не видел.
Ну, хоть не гнал! Равиль старался особо о себе не напоминать, пока не понял, как дальше выкручиваться. Еду — таскал украдкой, из каюты выбирался только, когда совсем прижмет: пусть думают все, что хозяин его на самом деле при себе держит.
Да так держит, что он встать лишний раз не способен! Глядя на франка — верилось без труда.
А иначе, долго б он по палубе проходил в своей прозрачной тряпочке, если б знали, что он вроде как бесхозный? Правильно, зажали бы где-нибудь и пустили по кругу. Моряки, они народ может временами выдержанный — до поры, — а потом, как сорвет крышу — в такие тяжкие пускаются, только дым идет! Когда за борт полутрупом скидывать стали бы, уже поздно было бы что-то придумывать и хитрить.
Только сколько веревочке не виться… Где гарантия, что он все равно этим же не закончит, даже через хозяина? От таких мыслей, все нутро сжималось в судороге: непонятно, толи от усталого страха, толи желудок от голода подводило все сильнее. Юноша с тоской прикидывал, что скоро вся с таким трудом наведенная красота опять сойдет, и никто кроме исскучавшейся хоть по какой-нибудь дырке матросни в его сторону не посмотрит. И хитрить уже будет без толку.
А жить хотелось — отчаянно, страшно, до колотья в груди и темноты в глазах! Может, кто другой на его месте в ноги бы бросился господину и слезами бы их умыл… Может, и бросился бы, и умыл — жалко что ли! Если б точно знал, что это поможет. Иначе, слезы для хозяев лишняя морока, а мороки господа не любят — это Равиль выучил. Слава создателю, хоть это выучил не на своей потрепанной шкурке.
Голос господина снова заставил вздрогнуть от неожиданности: вот как у него так получается — несмотря на немалые габариты, ни шороха не услышишь!
— Держи.
Равиль вскинул голову от колен и едва ли не носом уткнулся в… мясо.
Вырезка. Отборная. Целый ломоть!
Подкопченая, с перчиком и чесноком. Когда он подобное в последний раз видел, нюхал, а не то, что ел — не вспомнить уже!
Мясо вместе с прилагавшимся хлебом исчезло мгновенно. Хотя юноша старался быть максимально утонченным и элегантным, по привычке играя на своего единственного и самого важного зрителя.
— Благодарю, господин, — Равиль изобразил самую очаровательную улыбку, но сбился невольно, торопливо облизнув губы.
— Запей, — коротко посоветовал Грие, дернув ртом.
Глоток вина заставил замереть и забыться…
Вино Равиль пробовал не впервые и даже приучил себя к мерзостному вкусу: просто приходилось иногда и то, старался не проглатывать. Однако такое не пробовал раньше — сладкое, но с легкой кислинкой… Терпкое, густое, ароматное — вкусное!
— Хватит, — мужчина отнял кубок, оценив моментально запылавшие губы и раскрасневшиеся щеки.
Признаться, через пару дней его даже разобрал интерес, сколько парень продержится и что еще выдумает. Отворачивался, уходил, заметив, что мальчишка ест через день — только то, что ухватить успел, да и то так, чтобы было незаметно. А сегодня не выдержал! Таких грехов, как голодом человека уморить — за ним тоже еще не водилось.
Правда ситуация определенно была идиотской: он, уважаемый и состоятельный буржуа Ожье ле Грие, акула торговых дел, сидит на корточках в углу, почти под столом, и кормит с рук, как приблудившуюся дворнягу, невероятно соблазнительную «штучку», едва в какой-то дребедени на бедрах… Причем явно неадекватную штучку!
Екарный гафель! Рю тебе в гик!
— Ну-ка заканчивай свое великое сидение! — мужчина дернул за руку свое приобретение.
Равиль гибко распрямился навстречу, тряхнув волосами, отчего кудри рассыпались по плечам, и послал мужчине взгляд из-под ресниц.
Тот только вздохнул тяжело. Взял блюдо, покидал на него всякого разного из своего ужина и сунул мальчишке.
— Ешь. Да не торопись, не отберу.
Юноша снова стрельнул на него глазами и не заставил себя упрашивать, усевшись прямо на пол. Ожье хмыкнул, с интересом за ним наблюдая.
Паренек на самом деле смотрелся хорошо: высокий лоб, густые, красиво изогнутые брови, большие глаза в обрамлении загнутых длиннющих ресниц, прихотливо очерченные губки — не пухлые, не узкие, а золотая середина. Легкая горбинка нисколько не портила аккуратного носа. Волосы — настоящее богатство: темные крупные кольца на солнце переливались золотом. Изящные запястья с выступающей косточкой и тонкие кисти с ровными пальцами, чистая линия подбородка и шеи, разворот плеч как у античной статуи и прямая, несмотря на ошейник, спина. Бедра узкие, а ягодицы маленькие, но округлые и крепкие… Мужчина оборвал себя, вернувшись к тому, с чего начал: фигура у мальчишки изумительная, — не хилая, а именно стройная и вполне развитая, хотя при ближайшем рассмотрении парень худоват даже для своего сложения, и цвет лица за эти дни стал ближе к зелени, чем к своему естественному состоянию. Ему бы отдохнуть немного — вообще загляденье будет!