Тюрьма города Читы.
Войдя в камеру и втащив за собой матрац и сидр, я услышал, как за мной защелкнулась железная дверь камеры.
— Привет всем бродягам[98] от скитальца-босяка. Я — Фокусник. Может, слышал кто?
— Опаньки! — раздался радостный вопль со стороны шконок. — Штымп[99] нарисовался!
Ко мне лениво легкой походкой подошел молодой уркаган и почти ласково спросил:
— Статья какая, бобер пухлый[100]?
Его, конечно, привлек мой мешок. Наверное, ошибочно принял меня за спекулянта. Мне совсем не понравилась встреча. Я, как подобает, с порога объявил о себе, а тут какая-то шваль не в масть рогом прет[101]!
— А ты кто такой, что бы допрос мне строить[102]? Прокурор?
Уркаган не смутился:
— А все же?
"Только зарубы[103] мне не хватает! Неужели к махновцам[104] кинули?" — подумал я, но вслух ответил:
— Пятьдесят девятая гроб три[105]! На всю катушку потянет[106].
— Ты жид? — продолжал нагло вопрошать уркаган. Этот вопрос уже разозлил меня. У правильных Воров нет национальности, а этот полуцвет глупые вопросы задает. Поэтому я не выдержал и быстро ответил с угрозой:
— Ты, шкода[107], блатарь туфтовый[108], не сечешь кто фраер голимый, а кто шишкомот[109]! А может тебя не валохать[110] надо, а под нары тряпкой мокрой загнать[111]?
Мой сидр упал на пол, одновременно кулак правой впечатался уркагану в подбородок. Невоспитанный забияка лязгнув зубами отлетел от меня и рухнул на пол. Я снова оглядел камеру, повторил:
— Я — Фокусник! Может быть, кто-то плохо слышит, о чем я толкую?
Пятнадцать пар глаз смотрели на меня. Но никто не спешил подходить ко мне. Только с дальнего черного блатного угла вышел могучего вида лоб[112], испещренный набойками. Я сразу срисовал наплечные погоны отрицалы, знаки "SS" — "Сохранил совесть", тигриную морду с оскалом и другие воровские метки. Среди них выделялась одна. Это был распространенный девиз блатного: "Не забуду мать родную". Думаете, о матери идет речь, которую любит заботливый сын? А вот и не угадали! О воровской семье, которую он уважает и чтит как мать. Как и клятва, которую произносят блатные: "Мамой клянусь! "
Здоровяк-урка подошел к скорчившемуся на полу уркагану, внимательно посмотрел на меня и сказал лежащему:
— Все, Вася, увянь[113]! Хватит бакланить[114]. Тер я с тобой, чтоб ты не рыпался, только не просек ты! И наказан по-братски[115] правильно.
— Но я…
— Бродяга догнал, что ты — фраер блатованый[116]. Он более зубастый.
И уже обращаясь ко мне, сказал:
— Извини, Фокусник, попутали рамсы[117], кто в хату[118] вошел. Вася припотел[119] в понятиях мало сечет. Он — духарик[120], только на басок брать умеет[121]. Ну, хватит баланду травить[122]. Меня Вадимом Белкой кличут. Покандёхаем[123], освещу твое место на шкарытаре[124]. С воли?
— С нее! Загостился я там! Давненько дома не был, — отозвался я, оглядываясь вокруг. — Неплохая хата. Теплая.
Сидр я оставил у входа. Потом заберу. Белка прошел в угол, где находились воровские шконки. Показал мне на нижнюю:
— Твоя.
Я покачал головой:
— Народ тут душевный. Не мое место, Белка.
Белка не понял.
— Поясни, Фокусник.
— Сам все срисуешь.
Я не спеша снял пиджак, под которым открылась жилетка — знак серьезного вора. Жилетка в то время — это примерно, что малиновый пиджак "крутых" в начале девяностых. Медленно стащил с себя жилетку, снял бобочку[125], перекинул майку через голову. Повернулся к Белке:
— Дыбай шнефтами[126]!
Белка пробежав взглядом по моим росписям, а увидев колымские звезды, даже потерял дар речи. Потом уважительно посмотрел мне в глаза:
— Силен ты Фокусник! Я против тебя пацаненок сопливый, хотя и четвертую ходку делаю. Опять лажа[127] вышла. Извини, не понял. Пойми, никто не знал, что ты свалишься сюда.
Белка явно страдал, проклиная себя, что не въехал в масть.
— Кочумай[128], не в обиде я. Хевра[129] у нас небольшая, но крепкая должна быть. Мы — одной масти, — сказал я. — Мы тут не ху. и мериться должны, а вместе свои воровские права защищать.
99
Штымп (жаргон) — заключенный, имеющий много личных вещей, особенно при первом входе в камеру, у которого можно чем-нибудь разжиться.
104
Махновцы (жаргон) — прослойка воров, появившаяся в начале 40-х годов, которые не признавали воровского закона черных воров и отказывались понимать новые требования ссученных воров, враждовали с обеими группировками. К Нестору Махно не имели никакого отношения. Лютые беспредельщики.
105
Пятьдесят девятая — статья уголовного кодекса РСФСР, действовавшего с 1926 г. до 1959 г., предусматривающая "Особо для Союза ССР опасные преступления против порядка управления": бандитизм и другие самые тяжкие преступления, но "совершенные без контрреволюционных целей". "Пятьдесят девятая гроб три" говорили вместо "59 дробь 3".
107
Шкода (жаргон) — мелкий пакостник, крадущий у своих, чаще прозвище малолетних преступников.
110
Валохать (жаргон) — бить. Отсюда происходит современное "лох" — избиваемый, глупый, презираемый, "черт".
114
Бакланить (жаргон, устаревшее) — хулиганить. Баклан — хулиган, мотающий срок за хулиганку, не воровская статья.
115
Наказан по-братски (жаргон) — правильный вор не прощает оскорблений, он обязательно должен дать ответ.
119
Припотел (жаргон) — приблатненный кореш на вторых ролях, личный слуга вора, находящийся у него на подхвате и перенимающий воровские традиции. Стремиться доказать свою приверженность к воровским традициям и выслужиться, что бы стать полноправным вором в законе. Нечто вроде оруженосца у рыцаря.