Лешка резко ударил его по руке. Кошарь молниеносно махнул другой рукой с зажатым в ней заточенным супинатором, вынутым из ботинка. Лешка еле успел увернуться.
Он легко мог бы подсечь нападавшего или сломать ему руку, но знал, что такие "мусорские" приемы у блатных не котируются. Поэтому ответил по-боксерски встречным правой в голову. От удара Кошарь залился кровью и отлетел к параше.
Со шконок послышался злой ропот и обозначилось движение. Кошарь, хоть и слыл беспредельщиком, но был свой, блатной. И давать его в обиду какому-то дерзкому залетному фраеру камера не собиралась. Лешка отступил в угол, понимая, что расклад сложился не в его пользу.
В разгар наступления в замке звякнул ключ. Дверь приоткрылась, пропуская крепкого невысокого человека с волевым умным лицом. Про Лешку тут же забыли, а пришедшего встретили радостными криками:
— О, Кореец! Как отдохнул? Что в карцере нового? Телевизор не поставили?
Лицо вошедшего также осветилось улыбкой.
— Привет, братва, давно не виделись! Мне бы теперь кишку набить, а то десять суток на кумовской диете — мало не покажется.
— Двигай сюда! А ну, братцы, организовали хавчик по-быстрому!
В козырном углу послышалось оживление. Возвращение из карцера авторитетного вора было встречено с энтузиазмом. Кореец уселся на почетное место, окинул камеру — свой дом родной — хозяйским взглядом и только теперь заметил Лешку, который продолжал стоять возле двери.
— А это кто такой у тормозов отирается?
Тощий мужик в наколках ухмыльнулся беззубым ртом:
— Первоход на хату заехал. Кошарь его прописать хотел, а тот его урыл.
Кореец сурово глянул на Кошаря.
— Опять беспредельничаешь? Я тебя предупреждал.
Потом обратился к Лешке.
— Кем будешь, на что отзываешься? Погоняло имеется?
— Люди Ляхом зовут.
Кореец настороженно прищурился.
— Что за люди?
— Ну Волоха Призрак, например. Или Паша Яхонт. Никола Писарь тоже слово сказать может.
Кореец покачал головой.
— Та-а-ак! — он повернулся к Кошарю. — Ты хоть врубился, тормоз трудный, на кого, по ходу, наехал?
Он извлек из кармана куртки свернутую трубочкой записку.
— Слушайте, урки. В этой маляве прописано, что на нашу хату заехал правильный пацан Лях. За него авторитетные люди мазу тянут. Ежели кто не понял, я тому лекарство для ушей лично пропишу.
И обернулся к Кошарю:
— А ты, баклан, канай сюда. Первым на клизьму будешь.
С привилегированных шконок поднялись два здоровых уголовника. Они прихватили Кошаря за руки и за ноги и подтащили к Корейцу. Смотрящий не спеша взял металлическую кружку и с размаху обрушил ее на голову незадачливого беспредельщика. После десятого удара ручка осталась в руке авторитета, а сама кружка отлетела в сторону и покатилась по полу.
— Ну вот, из-за тебя кругляк зашкварил! — с досадой бросил Кореец. — Ладно, отпустите, хватит с него. Свою шконку уступишь Ляху, а сам будешь спать в смену с фраерами.
Кошарь ухватился за голову и даже виду не подал, что чем-то недоволен. Лешку пригласили к импровизированному столу. Тут была копченая колбаса, икра, баночная ветчина. Откуда-то появилась бутылка водки.
— Давай, Лях, твое новоселье обмоем, — предложил Кореец, потом наклонился и пощупал штанину Лешкиных джинсов. — Только портки американские тебе все же придется на общак сдать. Не менжуйся, в камере они тебе все одно, без надобности. Братва тебе на замену что-нибудь приличное подберет. А из твоих джинсов, если их на полоски нарезать, самое клевое топливо для чифиря. Это тебе не газету палить.
Лешка подумал и решил не возражать. Взамен джинсов ему выделили новые спортивные штаны с тремя полосками по шву.
После банкета Лешка растянулся на своей шконке. К нему подошел Кошарь, обиженно шмыгая носом.
— Что ж ты сразу не назвался, сухариться начал? Одно дело, когда позорную масть скрывают. А тут на тебе! Но я не в обиде. Может в стиры перекинемся конок-другой? Без интереса, просто так, — предложил он, хитро прищурившись и достав из кармана колоду самодельных карт.
— Не играю, — отказался Лешка. — А на "просто так" тем более.
Очередная покупка блатаря не удалась. Лях был в курсе того, что играть "просто так" означало играть на собственную задницу.
— Ну как знаешь, — разочарованно протянул Кошарь и двинулся по проходу между шконками.
— Ну что, братва, есть желающие стирки метнуть?
— Да у тебя мутузки коцаные! — отозвался кто-то с "пальмы" — третьего, верхнего яруса шконок.
— Где коцаные?! — обиделся Кошарь. — Фуфлом отвечаю, на счастье шпилим!