Помощник кивнул. Ах, умен. Здесь в долине это слово приобретало особый смысл. Умный мальчик думает, что он знает больше своих наставников, дерзит и перебивает. Умный мальчик много хуже глупого.
— Он не признает дисциплины? — спросил Помощник.
— Вчера, когда я привел класс в Каменный Зал на Темпоральную теорию, я заметил, что он просто сидит и смотрит в стену. Совсем не слушает. Но когда я попросил его решить задачу, написанную на доске, наверняка зная, что он не сможет, он решил ее. Сразу. И правильно.
— Ну, ты же сказал, что он умный мальчик.
Наставник Послушников выглядел смущенным.
— Но…это была неуместная задача. Я до этого инструктировал полевых агентов Пятого Дзиня и оставил часть задания на доске. Чрезвычайно сложного фазово-пространственного задания, включающего остаточные колебания в n-ом числе историй. Никто из них не решил ее. Честно говоря, даже мне пришлось заглянуть в ответ.
— Итак. Насколько я понимаю, ты наказал его за не-ответ на уместную задачу?
— Это понятно. Но такое поведение подрывает основы. Мне постоянно кажется, что часть его витает где-то. Он никогда не слушает, он всегда знает ответ, и не может объяснить откуда. Мы не можем продолжать пороть его. Он подает дурной пример другим ученикам. Невозможно учить умного мальчика.
Помощник задумчиво наблюдал за полетом голубей, кружащих вокруг крыши монастыря.
— Мы не можем отослать его теперь, — наконец сказал он. — Сото сказал что видел, как он делал Стойку Койота! Поэтому он его и обнаружил! Можешь себе представить? Его ведь совсем не тренировали. Можешь себе вообразить что случиться, если кто-нибудь с таким уровнем мастерства будет предоставлен самому себе? Слава богу, что Сото был настороже.
— Но он превратил его в мою проблему. Мальчик нарушает порядок.
Ринпо вздохнул. Наставник Послушников был добрым и честным малым, но он уже давно не покидал долины. Люди вроде Сото каждый день проводят в мире времени. Они научились быть гибкими, потому что если ты не будешь гибким там — ты мертвец. Люди вроде Сото…хотя, у него были некоторые соображения по этому поводу…
Он посмотрел на другой конец террасы, где слуги подметали опавшие вишневые лепестки.
— Я вижу гармоничное решение, — сказал он.
— О, неужели?
— Такой необычайно талантливый мальчик как Лудд нуждается в личном наставнике, а не в школьной скамье.
— Возможно, но…
Наставник Послушников проследил за взглядом Ринпо.
— О, — произнес он, и на его лице появилась не слишком хорошая улыбка. В ней было предчувствие и надежда на то, что проблема может быть переложена на того, кто, по мнению наставника, этого полностью заслуживает.
— Мне пришло на ум одно имя, — сказал Ринпо.
— Мне тоже. — Отозвался Наставник Послушников.
— Имя, которое я слишком часто слышал, — продолжал Ринпо.
— Я полагаю, либо он сломает мальчишку, либо мальчишка сломает его или, возможно, они сломают друг друга… — Размышлял Наставник Послушников.
— Ну, как говорят в мире, — сказал Ринпо. — Хуже не будет.
— Согласиться ли аббат, — сказал Наставник Послушников, проверяя понравившуюся идею на наличие слабых сторон.
— Он всегда испытывал определенное и довольно раздражающее уважение к… дворнику.
— Аббат добрейшей души человек, но зубы в настоящее время доставляют ему некоторые неприятности, и он не слишком хорошо ходит, — сказал Ринпо. — Это сложное время. Я уверен, он охотно согласиться с нашей общей просьбой. Поскольку просьба не особо значима на фоне ежедневных забот.
И так было предрешено будущее.
Они оба были неплохими людьми. Они много трудились на благо долины в течение тысяч лет. Но бывает так, что спустя некоторое время вырабатывается довольно опасный образ мыслей. Вроде того, что в то время как все важные мероприятия требуют тщательной организации, сама организация требует организации гораздо больше, нежели мероприятие. А еще что порядок, это всегда хорошо.
У кровати Джереми стоял целый ряд будильников. Они не были ему нужны, поскольку он просыпался, когда хотел. Их здесь проверяли. Он ставил их на семь и просыпался в 6.59, чтобы проверить зазвенят ли они вовремя.
Сегодня вечером Джереми отправился в постель рано, прихватив с собой стакан воды и «Страшные Сказки».
Сказки его не интересовали никогда, ему не удавалось уловить их смысл. Он ни разу за всю жизнь не прочел ни одной сказки. Он помнил, как еще мальчишкой его раздражал рисунок к Хикори Дикори Доку из книги с детскими стишками в тряпичной обложке, потому что часы на нем были из совершенно другой эпохи.