У дальней стены буковой «П» были расставлены узкие столы, накрытые белыми скатертями и заставленные всевозможной едой, от которой исходил манящий аромат. С другой стороны столовой из огромных окон открывался живописный вид на пруд, а сбоку находилась дверь, ведущая прямиком на террасу. Здесь же посередине стоял круглый обеденный стол с шестью стульями, за двумя из которых сидели ворон и паучиха. А в центре стола – ваза с белыми и голубыми гортензиями.
– Ито, мы хотя бы один день можем прожить без твоих комментариев? – произнес ворон недовольным тоном, вопросительно взглянув на нее.
Мне было приятно наблюдать, как брови Саюри поползли на лоб от возмущения после его слов, а щеки покрылись пунцовой краской. Внутри все ликовало от удовольствия, но чувство это оказалось непродолжительным.
– А ты, – обратился он теперь ко мне все тем же тоном, – не радуйся раньше времени. В отсутствии мастера я хочу, чтобы в этом доме были порядок и тишина. Никаких склок, вам это понятно?
Ворон поочередно смерил нас сердитым взглядом, а в голове тем временем я услышала его ледяной голос: «Если от тебя будут проблемы, не посмотрю на то, что ты Куроцуки-тэнсэй». Я нервно сглотнула.
– Ну все, Цубаса, хватит их запугивать, – напряженную атмосферу разбавил Такуми. – Иначе мы тут целый день проторчим.
– Без тебя решу, когда хватит, – черные глаза впились в ласку. – Ты мне не указ, знаешь ли.
– Пока ты закончишь, я с голоду помру, – не обращая внимания на рассерженного Цубасу, кама-итати прошел к заставленным едой столам. – Эй, Куроцуки-тэнсэй, иди сюда!
Все еще с опаской поглядывая на ворона, я последовала за Такуми. И правильно сделала! Чего здесь только не было! Тамагояки, вареный рис и жареная рыба, мисо-суп, бекон и сосиски, нарезанные свежие овощи и фрукты, а также хлеб и булочки. От такого разнообразия в животе предательски заурчало, на что хорек закатил глаза. [Примеч. авт.: тамагояки – свернутый в рулет и порезанный на порции японский омлет]
– Что? Растратила всю энергию? – ухмыльнулся он. – Ну, сама виновата: меньше будешь от нас по ночам бегать.
– На моем месте любой нормальный человек поступил бы также, – огрызнулась я в ответ, наполняя тарелку едой.
– Все может быть. Только вот ты у нас не «любой» человек и уж точно не «нормальный», поэтому запомни – впредь не пытайся больше сбежать.
Что ж, это я уже и так поняла. Но отвечать ему, я, конечно же, не собиралась. Вместо этого подложила себе еще бекона, взяла чашку горячего чая и пошла за стол, в срочном порядке наслаждаться аппетитным завтраком. Такуми не заставил себя долго ждать и вскоре сел по левую руку от меня.
– Завтракай, – сказал он. – А после мы обсудим план на сегодня.
– Кхм, эфо кафой еще флан? – с набитым ртом переспросила я.
– Ты что, совсем одичала? – брезгливо поморщилась Саюри, глядя на меня. – Еды в жизни не видела?
– А ты почему такая грубиянка? – выпалила в ответ, чуть не подавившись рисом с тамагояки.
– Девушки, я вас уже предупредил сегодня, и повторять не стану, – встрял в начавшуюся было перепалку Цубаса. – Лучше поберегите энергию для своих непосредственных обязанностей. Иначе пеняйте на себя.
– Раскомандовался тут, – процедила сквозь зубы взбешенная Саюри. – И почему я вообще должна тебя слушать?!
– Потому что в отсутствии мастера, я остаюсь за главного, – строго ответил тот. – Надеюсь, ты еще не успела забыть, почему именно я. Или тебе напомнить?
Саюри предпочла промолчать и с гордым видом вернулась к своему недопитому кофе. Но было очевидно, что слова Цубасы задели ее за живое, потому как изредка она одаривала его колким взглядом. Я же продолжила завтракать, наслаждаясь воцарившейся тишиной, пока в столовую не вошел Кайто. Как и остальные, он был в своем человеческом обличье. Увидев меня, мальчик лучезарно улыбнулся, и пожелал всем доброго утра. А через некоторое время, сидя за столом по другую сторону от меня, уплетал свой завтрак.
– Ямамото-сан, можно я представлю всех Кире-сан? – обратился он к ворону.
– Она итак уже успела с нами познакомиться, – отмахнулся он.
– Ну, пожалуйста, Ямамото-сан, разрешите, – настаивал мальчик. – Куроцуки-тэнсэй не знает, кто мы такие, разве вы не видите?