– Вы из меня самурая лепить собрались? – вопрос сам собой сорвался с губ.
– Не льсти себе, – хмыкнул ворон. – Из тебя такой же самурай, как из меня – гейша.
Воображение, точно нарочно, тотчас нарисовало перед глазами соответствующий образ, и я чуть не споткнулась на ровном месте.
– Не увлекайся, – одернул он меня и продолжил. – Помимо медитации я хочу, чтобы ты изучила сохранившиеся дневники предыдущего Куроцуки-тэнсэй. Вероятно, что ты найдешь для себя нечто полезное, что поможет твоему дару раскрыться.
Ёкай прошел к низенькому столику и уселся, скрестив ноги. Я последовала его примеру и села напротив.
– А вы что же, не читали дневники? Может, было бы проще просто рассказать мне, что требуется делать?
– Читал, но лишь некоторые из них, – Цубаса хмуро посмотрел на меня. – И потом, я не носитель дара. То, что мне показалось незначительным, для тебя может оказаться важным моментом. Поэтому ты прочтешь их все.
Я оценивающе взглянула на несколько потертых временем тетрадей, сшитых вручную. Думаю, парочку я вполне смогу осилить.
– Это далеко не все дневники, – пояснил ворон. – Завтра я принесу еще, а ты пока можешь начать с тех, что есть.
Из груди вырвался вздох разочарования, и я со страдальческим видом обхватила подбородок и щеки ладонями, водрузив локти на стол, и продолжила тяжело вздыхать.
– У тебя целых два часа впереди. Если начнешь прямо сейчас, то осилишь половину.
– А прежде я могу узнать, кем был мой предшественник? – судя по состоянию дневников, этот кто-то жил лет так сто назад, а то и больше.
– Он был художником и жил в Эдо практически перед самым свержением сёгуната Токугава. Когда в нем проснулся дар, он стал изображать потусторонний мир и населяющих его существ, за что считался новатором своего времени. Поначалу думал, что сходит с ума, но потом узрел в этом сакральный смысл.
– И что же с ним произошло?
– Стал странствующим монахом, – ответил ворон.
– Похоже, что вы, сэнсэй, все-таки все дневники прочитали, раз знаете, чем дело закончилось.
– Я узнал об этом не из его записей, – признался карасу-тэнгу, хотя было видно, что неохотно. – Мы были знакомы некоторое время. Я был одним из тех ёкаев, о существовании которых он узнал в самом начале своего Пути.
От удивления мои брови поползли вверх, а глаза выразительно округлились.
– Это сколько же вам лет, Ямамото-сэнсэй?! – ляпнула, не подумав.
Теперь настала очередь карасу-тэнгу удивляться и ошарашено смотреть на меня в ответ. Кажется, я задела его за живое. А вдруг он чувствителен к теме возраста? Если продолжу и дальше в таком духе, то точно навлеку на себя неприятности!
– Я глубоко оскорблен твоим предположением относительно моего возраста, – справившись с эмоциями, произнес он сухо. В лице и правда ясно читалась обида. – Я уже давно не зеленый юнец, как ты подумала. Мне далеко не сто и даже не двести лет.
Недоуменно захлопав ресницами, пыталась переварить услышанное. Он что же, только что обиделся на то, что я сочла его недостаточно старым?! Мне еще сильнее захотелось узнать настоящий возраст ворона, но я тактично промолчала. Хотя любопытство внутри разгоралось не на шутку.
– Пожалуй, приступлю к изучению дневников, – промямлила я, стараясь не смотреть Цубасе в лицо.
– Уж, будь любезна.
Глава 11 – Красно-белая пытка
Как ни старалась я изучить дневник предыдущего носителя дара, но справиться со скорописью так и не смогла – читать рукописный текст на японском оказалось непростой задачей. К тому же встречались незнакомые слова и грамматика. И дальше пары страниц продвинуться мне не удалось.
Цубаса, наблюдавший за моими потугами со стороны, конечно же, заметил это и предложил свою помощь. Терпеливо подсказывал, какой начертан иероглиф, если мне не удавалось его узнать, или пояснял значения новых для меня слов, которых нашлось немало.
Общими усилиями к концу занятия я смогла прочесть лишь пять страниц, на большее меня уже не хватило. Мозг кипел, как лава в жерле вулкана, а желудок стенал от голода.