Цубаса уже успел приземлиться на берегу и, прислонившись спиной к стволу дерева, с полным безразличием выслушивал ругательства в свой и не только адрес, наблюдая, как я выбираюсь из воды. Подлый гад даже и не думал протягивать мне руку помощи!
К этому времени во дворе появились Такуми, Кайто и Саюри, видимо, потревоженные моим криком. Из них всех лишь один каппа бросился мне помогать. А паучиха не упустила шанса открыто позлорадствовать. Такуми же окинул меня таким взглядом, будто я в чем-то перед ним лично провинилась. После чего подошел к Цубасе, шепнул ему что-то на ухо и исчез, обернувшись порывистым вихрем.
– Я с радостью осталась бы и дальше наслаждаться этим зрелищем, Куроцуки-тэнсэй, – с ехидством в голосе крикнула членистоногая, стоя на мосту. – Но меня ждут дела. И да, Цубаса, я сегодня увижусь с мастером Ямадой и непременно сообщу ему, как проходит организованное тобой обучение Киры. Сомневаюсь, что он в курсе происходящего. И что-то мне подсказывает, что мастер не обрадуется ни твоим методам, ни ее «успехам».
С торжествующей улыбкой на лице Саюри направилась в сторону жилого корпуса. Ворон же, проводив ее угрюмым взглядом, снова принялся наблюдать, как Кайто помогает мне выбраться из воды.
Когда же я оказалась на берегу, то единственным желанием было прихлопнуть этого крылатого гаденыша, точно таракана. И, не обращая внимания на холод, на то что, вымокла до нитки, и то, что была в пижаме, бросилась на Цубасу с кулаками.
– Ненавижу!!! – кричала я, с силой молотя по его груди. – Всех вас ненавижу!!!
Ворон некоторое время молча сносил мои едва ощутимые удары, пока ему не надоело и он не остановил меня, крепко схватив за запястья.
– Возьмись, наконец, за голову, Куроцуки-тэнсэй, – зашипел он, наклонившись ближе. – Это не игра! И своим поведением ты делаешь только хуже!
– Я сыта по горло вашими выходками и этим дурацким обучением!!! – ответила со злостью, отчаянно выдираясь из цепких рук Цубасы.
– Угомонись уже! – велел он с нажимом.
– Ямамото-сан… – услышала позади себя дрожащий голос Кайто. – Отпустите Киру-сан, это уже слишком…
– Не лезь не в свое дело! – зло рявкнул на мальчика Цубаса. – Сию же минуту возвращайся в свою комнату!
Пока ворон провожал Кайто взглядом, я, улучив момент, попыталась ударить его коленом промеж ног, но у меня не вышло – он с легкостью увернулся. А потом развернул меня и прижал к дереву так, чтобы я не могла даже дернуться.
– Успокойся и послушай меня, – чуть понизив голос, сказал ёкай, глядя мне в глаза. – Купание в пруду – всего лишь цветочки по сравнению с тем, что сделает мастер, узнай он о твоем нежелании пробуждать дар. И я даже представить не могу, что Ито наплетет ему при встрече.
– Ничего себе цветочки! Да я чуть не утонула!
– Не утрируй, – хмыкнул он. – И потом, сколько раз за эту неделю я просил тебя серьезнее отнестись к занятиям? Организовать себя и вставать вовремя?
– Да мне плевать! Это не повод так издеваться надо мной!
– Вот именно! Что к занятиям, что к моим словам ты отнеслась наплевательски. И раз нормального языка ты не понимаешь, то и методы впредь будут соответствующими.
Меня буквально трясло от злости и холода. Обида на ёкаев накипела так сильно, что на глазах проступили слезы. То они грозятся завернуть меня в кокон, то ожившие предметы натравливают, занятия черт знает как проходят, а теперь еще и в пруду искупали! В довершении всего, этот гад в лицо заявляет, что я сама же и виновата! Сил моих больше нет! Как же я устала от них!
– Вы уже в печенках у меня сидите! Видеть вас не могу!!!
– Это взаимное чувство, поверь мне, – криво ухмыльнулся он. – И все же, смотри, хоть нам обоим и претит подобное, но я и Кадзэхая взялись тебя обучать!
– Так не брались бы! Я никого не просила!
– Не пойму, у тебя память короткая? Ты забыла, где тебе предстоит искать артефакт? Может, мне напомнить, что десятки тысяч голодных монстров только и ждут, когда перед их глазами замаячит человеческая душа, да еще и сдобренная божественным даром? И что тогда делать будешь? Пустишь в ход свои слабенькие кулачки? Поколотишь их так же, как меня сейчас?
Я смотрела в черные глаза Цубасы и ясно видела в них издевку. Он откровенно начал глумиться надо мной. Я же до боли прикусила губу, и отвела глаза в сторону – жалкая попытка скрыть слезы обиды.