Услышав мой вопрос, Куромия несколько замялся, но, собравшись с мыслями, ответил:
– Я видел ее сегодня.
– И? Узнал, почему она пропустила экзамен?
Рэн не спешил с ответом, лишь молча всматривался в мои глаза. Интересно, что он надеялся в них увидеть?
– Прости меня, Кира-сан, – вдруг огорошил меня лис, прервав затянувшуюся паузу. – На самом деле твоя подруга приходила в среду, но я утаил от тебя кое-что, чтобы ты не расстраивалась…
Еще не зная, что именно не рассказал мне Рэн, я уже начала тихо паниковать. Наверняка это что-то, что мне точно не понравится! Разве может быть иначе при моей-то нынешней жизни?
– И что же это?
– Она не помнит, что вы с ней подруги, – рассказал лис и замер в ожидании моей реакции.
– Как это? – я отказывалась поверить в такое. – Как это не помнит?! Мы с ней с десятого класса дружим!
– Не кричи, пожалуйста, – Рэн принялся меня успокаивать. – Кто-то стер ее воспоминания о вашей дружбе. Она знает, что вы учились вместе в школе и поступили в один университет, но о дружбе ничего не помнит.
– Разве возможно стереть чьи-то воспоминания? Ты, наверное, шутишь!
– Возможно, если это сделал ёкай. И при том крайне сильный.
Я уже догадалась, какой именно ёкай мог такое сделать с Мариной, но все-таки решила уточнить:
– Куромия-сан, ты знаешь, кто это был?
– Нет, следов магии не осталось.
Мне не терпелось встретиться лицом к лицу с этим «крайне сильным» ёкаем, а потому, извинившись перед Рэном, я поспешила в кабинет мастера Ямады, который этот самый ёкай занимал в отсутствии старика.
Сейчас у меня было дикое желание влепить ему пощечину, которую задолжала после падения в пруд, а заодно высказать все, что я о нем думаю.
Пулей добежав до головного корпуса, разулась на ходу, и поспешила вверх по лестнице. А поднявшись на второй этаж, дала себе несколько минут, чтобы перевести дыхание, и уверенным шагом направилась к кабинету мастера. Когда же занесла руку, чтобы постучаться, послышались голоса Такуми и Цубасы. Я машинально прислонила ухо к двери.
– Божественные частицы едва себя проявляют, – говорил кама-итати. – Такими темпами она и за десять лет не разовьет дар всевидения!
– Я и без тебя это знаю, – процедил карасу-тэнгу. – Она до сих пор не поняла всей серьезности ситуации. Ее халатное отношение приведет Ямаду в ярость, я уверен. Ито наверняка уже поспособствовала этому.
– Нет, Саюри не станет ему ничего рассказывать. Она в таком же положении, что и мы.
– Не обманывайся, Кадзэхая, ей нельзя доверять. Ито умело ставит ментальные блоки, так что я все еще не знаю ее цели. К тому же она питает ненависть к Куроцуки-тэнсэй.
– Как и к любому другому человеку. Саюри не терпит людей.
– Когда старик явится за объяснениями, почему его всевидящая до сих пор не овладела даром, не говори, что не предупреждал.
– Если бы только она взялась за голову! Эгоистка!
Послышался глухой удар по чему-то твердому.
– Эй, Кадзэхая, не разнеси кабинет, старик вряд ли за это погладит по головке.
– Только если будет в состоянии!
– Поверь, он будет. Ито хорошо о нем заботится.
– Это лишь вопрос времени, – злился кама-итати. – И, как ты понимаешь, его у нас все меньше и меньше!
– Не знаю, по какой именно причине ты остаешься рядом с Ямадой, но догадываюсь, что связан по рукам и ногам, как и я.
– Убил бы голыми руками, если бы не… – послышался звук удаляющихся шагов, и Такуми стало почти не слышно.
– Тебе напомнить, что произойдет в случае летального исхода? Мы все останемся ни с чем. Нельзя так рисковать.
Ответа Такуми я не расслышала.
– Именно! Поэтому и приходится возиться с Куроцуки-тэнсэй, – в голосе Цубасы послышалось уже знакомое мне раздражение.
Разговор снова вернулся ко мне, но разобрать слов кама-итати не получилось.
– Не чувствую в ней потенциала, кажется, что девчонка совершенно бездарна. Поразительно, как она вообще смогла увидеть тебя на триптихе… Иначе бы я посчитал, что ты ошибся и привел не ту Куроцуки-тэнсэй.
– Она рассеянна и совершенно не способна концентрировать внимание. Переход через призрачные коридоры ясно это показал, – Такуми снова подошел ближе. – Я не ожидал, что придется обучать ее основам.