«Вот уже и Мальта, — подумал Серов. — Быстро течет жизнь! Чем больше пьешь, тем быстрей течет…»
Глава 8
МАЛЬТА
Мальтийский орден существует до сих пор. Во главе его стоит Великий магистр. Орден состоит из рыцарей, давших религиозные обеты, рыцарей-послушников и светских лиц — всего около 7000 членов. У него крупные земельные владения, и до сих пор он имеет дипломатических представителей в тридцати странах. Его основная деятельность заключается в благотворительности: несколько больниц и сотни санитарных самолетов. Долгое время военные дела считались важнее дел святых, но теперь Мальтийский орден в какой-то мере вернулся к прежней благотворительной деятельности, когда госпитальеры святого Иоанна Иерусалимского лечили больных и с оружием в руках защищали паломников в Святой Земле во время крестовых походов.
На возвышенность у Большой гавани Серова затащил де Пернель. Дело того стоило: отсюда, с вершины горы Скиберрас, виды открывались изумительные. Синева заливов, врезавшихся в земную твердь и походивших на многопалую драконью лапу, контрастировала с темными скалами, с мощными фортами и зданиями, сложенными из желтоватого известняка, с редкой зеленью, затаившейся среди городских кварталов. Прямо род ними, на мысу полуострова, что отделял Большую гавань от залива Марсамшетт и носил такое же имя, как гора, лежала Валетта, мальтийская столица, город-крепость в квадрате каменных башен и стен, к которому в дальнем конце, у самого моря, был пристроен форт Сент-Эльмо. Справа в синюю ленту Большой гавани врезались четыре полуострова поменьше, и на двух из них тоже находились крепости: форт Сент-Анджело с Кастильским бастионом и городком Биргу и форт Сент-Микаэль с другими малыми поселениями, Ислой и Бормлой. В гавани замер на рейде «Ворон», казавшийся сверху игрушечным корабликом, и рядом с фрегатом отдыхали захваченные Серовым шебеки, а также боевые галеры ордена и три десятка торговых парусников; у пристаней и причалов грудилось множество судов помельче, от рыбачьих лодок до фелюк, бригантин и тартан. Слева, за полуостровом Скиберрас и заливом Марсамшетт, тоже виднелись стены, дома и боевые башни. Серов не сомневался, что здесь всякий клочок суши и моря простреливается с трех-четырех батарей, и орудия там стояли огромные, крепостного калибра, такие, что могли швырнуть ядро за четыре кабельтова.
— Там произошла первая схватка, мессир капитан, там, у бастионов Биргу. — Лицо де Пернеля выглядело торжественным и мрачным. — Мустафа-паша явился с войском в сорок тысяч, на двухстах галерах, а у ордена было семьсот рыцарей, тысяча солдат и пять-шесть тысяч местных ополченцев. Два наших брата попали в плен во время высадки и, уповая на Господа, приняли страшные муки от неверных — те желали знать, где уязвимое место в обороне. Братья, притворно сдавшись, указали Биргу, но там османов ждала засада — конница ордена пала на них, как Божья десница, и уничтожила сотни врагов. Это случилось в мае двадцатого дня. Может, двадцать первого — я точно не помню.
Командор рассказывал про оборону Мальты от полчищ османов, самое великое событие в истории ордена[64]. Память о нем была увековечена многими памятниками и названием столицы: орден тогда возглавлял великий магистр Иоанн де Ла Валетт, и город назвали его именем. Собственно, Ла Валетт его и построил, отразив нашествие турок.
— Что было дальше, командор? — спросил Серов.
— Паша велел обстреливать Сент-Эльмо, и канонада была такой ужасной, что братья-рыцари хотели уйти из форта или атаковать османов и погибнуть с честью. Он отправили гонца к мессиру Ла Валетту, и тот сказал: «Уходите! Я пришлю других людей». Но это было бы позором для оборонявшихся в Сент-Эльмо, и они, укрепив сердца Христовой верой, бились еще восемь или девять дней, пока в форт не ворвались янычары. Пленных не было, были только мертвые… Турки отрезали головы у трупов, привязали тела к крестам и пустили их на плотах по водам Большой гавани.
Де Пернель перекрестился и зашептал молитву. Вероятно, сейчас он видел, как плывут эти плоты с обезглавленными рыцарями, и, может быть, сожалел, что слишком поздно родился и не пролил своей крови в стенах Сент-Эльмо.
— На наш век хватит врагов и войн, — утешил его Серов. — Нам хватит, и нашим детям, и самым далеким потомкам. Поверьте, рыцарь, нет и не будет дня в нашем мире, чтобы где-то не убивали и не сражались.
— Очередное ваше пророчество, мессир капитан?
— Я бы так не сказал, командор. Пророчество есть результат божественного откровения, а я… гм-м… я исхожу скорее из нынешней ситуации. Будущее бросает тень перед собой, и эта тень — наше настоящее. — Он покачал головой. — Ну, не будем о грустном… Значит, турки все же захватили форт Сент-Эльмо?
— Да. Их галеры могли войти в Большую гавань, и мессир Ла Валетт приказал вбить в морское дно сотни заостренных бревен. Мустафа послал янычар для разрушения преграды, но рыцари вплавь добрались до них и стали рубить прямо в воде. Потом такое случалось неоднократно: османов либо разили клинками, либо громили из пушек. И Мустафа-паша решил атаковать форты на другой стороне залива, Сент-Анджело и Сент-Микаэль, ибо их орудия не позволяли кораблям проникнуть в гавань. Но Божьим промыслом все нападения были отбиты, и тогда паша велел поставить пушки на берегу, под горой, где мы сейчас стоим, и стрелять по фортам через залив. Выдержали и это, хотя дома жителей в Исле и Биргу были разрушены, а многие из них убиты. Османы взорвали Кастильский бастион, захватили Ислу, но мессир Ла Валетт собрал всех своих бойцов, даже раненых и недужных, ударил на турок и оттеснил их с помощью Господа. Лето уже кончалось, и вскоре подошла подмога из Испании…
Мустафа устрашился и бежал, оставив мертвыми половину войска.
— Великий человек был ваш магистр, — задумчиво произнес Серов. Зыбкие видения поплыли перед ним: для этого времени — будущее, для мира, который он покинул, — прошлое. Блокада Ленинграда, битва на Волге, битва на Курской дуге… В каждом из этих великих сражений участвовали миллионы, а что такое сорок тысяч турок и восьмитысячное мальтийское войско?.. Вместе — две дивизии! Но мужество не измеряется числом, а героев, ведущих в бой своих сотоварищей, в любую эпоху немного.
Вздохнув, он отвернул рукав камзола, чтобы взглянуть на часы, и, как не раз уже бывало, вспомнил, что они у Шейлы.
«Где ты, родная?.. — подумал Серов с привычной тоской. — Где ты, мой якорь, что держит меня в этом далеком столетии?.. Сегодня я сделаю шаг к тебе… еще один шаг… возможно…»
Взглянув на солнце, он сказал:
— Полдень. Пора возвращаться, командор. Они спустились вниз, где Рик Бразилец ждал с парой лошадей и мулом. Де Пернелю с конем повезло — вороной жеребец из конюшен великого магистра бил копытом, косил на всадника огненным глазом. Серову достался смирный мерин, как раз по его умениям наездника. Хоть его детство и юность прошли в цирке, с лошадьми он дела не имел — да и разве можно сравнить цирковую лошадь с боевым конем! Серова оправдывало то, что корсары были неважными всадниками и на земле воевали в пешем строю, расправляясь при этом с конницей вполне успешно: делали волчьи ямы и засеки или становились в каре, понатыкав перед шеренгой стрелков длинные колья. С другой стороны, он выдавал себя за благородного, а для дворянин текущей эпохи ездить верхом было так же естественно, как пить вино или дышать. Де Пернель весьма удивлялся его неуклюжести, и всякий раз Серову приходилось бормотать, что, мол, отвык от лошади за годы плаваний, и палуба ему теперь привычнее седла.
Мерин, однако, был в летах и потому спокойный — трусил себе рядом с вороным да помахивал хвостом, отгоняя мух. Для середины января день стоял прекрасный, солнце грело, но не пекло, с моря дул свежий ветерок, и редкие деревья, что попадались по дороге, стояли зеленые — в Средиземье даже зима была щедрой.
Они въехали в город через Главные врата — единственные, обращенные не к морю, а к суше. На центральной улице, проложенной от ворот к форту Сент-Эльмо, праздношатающиеся не толпились: в тележках везли продукты, шли ремесленники, солдаты и скромно одетые женщины, иногда встречался рыцарь в красном орденском камзоле или оруженосец — юный, благородной крови, имевший шанс стать рыцарем, либо рубака-ветеран простого сословия. Люди Серова и моряки с торговых кораблей сюда не ходили — им хватало таверн и веселых домов у гавани, рядом с другими вратами, что назывались Воротами Победы.
64
Героическая оборона Мальты длилась с конца мая по начало сентября 1565 г. (в сентябре на выручку ордену подошла испанская эскадра). Османская империя находилась в то время в зените своего могущества — Портой правил Сулейман Великолепный. Что до мальтийских рыцарей, то они получили остров во владение в 1530 г., но построить города не успели — в 1537 г. случилось первое нашествие турок на Мальту. Ла Валетт, избранный великим магистром в 1557 г., начал было строить город, но все работы пришлось свернуть из-за ожидаемой войны с османами. На протяжении первых 35 лет своего владычества на Мальте орден в основном возводил оборонительные сооружения, которые считаются шедевром военной архитектуры. Настойчивые попытки турок захватить Мальту связаны со стратегическим положением острова между западной и восточной частями Средиземноморья.