- Твоими молитвами, Юра. Прости, не могу долго говорить с тобой, ко мне скоро внуки в гости придут.
- Ого, значит их сегодня ждут вкусности?
- Да, я пирожков им напечь обещала.
- Пирожки это святое, на их месте я бы у вас с ночёвкой остался. Или Наталья не разрешает детям вне дома ночевать?
- Почему это не разрешает? Чай бабка я им, а не чужой человек.
- Простите, неправильно выразился.
- Ничего страшного.
- Ну, ладно, мне пора. Может, как-нибудь забегу к вам на чай, отведать знаменитые пирожки.
- Да, мне тоже пора, побегу, - женщина притворилась, что не услышала последнего предложения.
- Всего доброго.
- И тебе не хворать.
- А хотите я вас до дома довезу? - не унимался Юрка, почувствовав острое желание вернуть былое расположение женщины, но не тут-то было.
- Спасибо, не надо, я лучше пешочком, - сухо ответила она.
- Ну, тогда бывайте, привет Сене и Ксене.
- Хорошо, передам.
- Вот ведь грымза старая, надулась, как мышь на крупу. Хорошо хоть додумалась внуков в гости позвать, а то пришлось бы выкручиваться, - пробурчал себе под нос Титаренко, глядя вслед матери бывшего друга.
Что-то в её поведении настораживало, хотя, удивляться не приходится, поди донесли уже доброжелатели, что он вьюном вьётся вокруг Натальи. Ну и хорошо, пусть раз и навсегда уяснит, от кого в скором времени будет зависеть расположение бывшей невестки и внуков.
Меж тем, у Алевтины Егоровны действительно были причины невзлюбить Юрку Титаренко. Вместо положенных трёх недель она пробыла в санатории только две, а оставшееся время провела в другом месте, о чём заранее договорилась с руководством. Многие отдыхающие возвращались домой пораньше.
У женщины тоже были причины, чтобы уехать по своим делам. После ареста сына и скорого суда над ним, она долго приходила в себя. Острое желание увидеться со своей кровинушкой не давало ей покоя.
Невестка упорно отказывалась ехать на свидания к мужу и даже писем ему не писала, оно и понятно почему. Хорошо хоть не разводилась с ним, да посылки регулярно посылала. Меж тем, в жизни Дмитрия на зоне произошли перемены.
После успешно проведённого концерта, его авторитет среди обитателей колонии значительно возрос, так же, как и процент заключённых, записавшихся в библиотеку и на ускоренные курсы по игре на гитаре и других музыкальных инструментах.
Начальник был несомненно обрадован таким положением дел. Да и с чего бы ему быть недовольным? Дисциплина усилилась, сидельцы, в свободное от работы время, были заняты, читали книжки, учили аккорды, напевали что-то себе под нос, не буянили и не учиняли разборок между собой.
Огурцов сменил гнев на милость и больше не придирался к Дмитрию, что ни говори, тот здорово ему помог. Несмотря на выходку с хулиганской песней, прозвучавшей в финале концерта, никто из высоких гостей не заметил ничего крамольного, даже наоборот, все хвалили и отзывались с восхищением.
Понятно, что львиную долю успеха начальник колонии приписал себе, как основному организатору мероприятия. Умение находить таланты и вовлекать их в культурную жизнь исправительного учреждения, дано не всем, а вот у него получилось.
В общем, бывший политик и выпускник культпросветучилища стал просто находкой, а значит, гнобить его просто не за что, зато поощрить не мешало бы. Когда поступил запрос на трёхдневное свидание с Полетаевым, начальник не стал препятствовать и разрешил, о чём уведомил его лично, заявившись в клуб.
- Привет, культработникам. Чего так вылупился? Я, между прочим, по твою душу пришёл.
- Не понял, в каком это смысле?
- А в таком, с тебя магарыч.
- За что?
- Меньше разговаривай, потом проставишься. Иди оденься поприличнее, к тебе там на свиданку приехали.
- Как? Кто? - растеряно повторял мужчина, не веря собственным ушам, ему казалось, что это какой-то розыгрыш, не иначе.
- Сам увидишь и поймёшь, целых три дня будешь рассматривать, пока не надоест, - ухмылялся начальник.
От такой новости, глаза Дмитрия загорелись. Невозможность объясниться с женой и покаяться в том, в чём был и не был виноват, давила на него тяжким грузом. Любому человеку нужна поддержка семьи, а уж тем, кто не по своей воле вынужден находиться вдали от родных, это особенно важно.
Пока шёл от барака, где быстро привёл себя в порядок, Полетаев представлял, как, прямо с порога, сгребёт жену в охапку, крепко обнимет и не отпустит от себя ни на минуту. Все три дня в постели продержит, пока не почувствует, что прощён.