Их «Ниву» преследовали. Баскаков сильно нервничал. На развилки удалось свернуть на проселочную дорогу. Дальше начинался сплошной лес.
— Оторвались, кажется! — повеселел Ахмед.
— Давай, давай, гони, — Баскаков посмотрел назад. — Вроде никого.
Когда поравнялись с домиком на отшибе, где у калитки хозяин протирал лобовое стекло потрепанной легковушки, полковник приказал остановиться. Он выскочил и махнул Ахмеду рукой:
— Поезжай!
«Нива» скрылась, а Баскаков подбежал к хозяину машины, раскрыв удостоверение:
— Милиция. Я реквизирую ваше транспортное средство для оперативного мероприятия.
Тот внимательно изучил документ, оглядел Баскакова с головы до ног и ушел в дом.
«Водитель, не валяйте дурака, остановитесь!..» — хрипел громкоговоритель. «Нива» не сбавляя хода мчалась по бездорожью, подпрыгивая на кочках. Застучали автоматные очереди, машина завиляла и, с грохотом наскочив на торчащую из земли арматуру, застыла на месте. Двигатель взревел и заглох. На мгновение наступила тишина. Где-то в стороне раздался хлопок, в воздухе прошелестело, и над тем местом, где только что была «Нива», поднялось огненное облако.
Баскаков никак не мог обогнать грузовик, кузов которого был заполнен мусором и старыми автомобильными покрышками, из груды которых уже давно тянулся дымный шлейф.
Встречные машины сигналили и мигали фарами. Грузовик проехал туннель, заполнив его облаком дыма, и остановился у обочины.
В туннель Баскаков въехал не сбавляя хода и сразу потерял ориентировку. Машину занесло. Она, высекая искры, ободрала бока и остановилась вплотную к стене. Баскаков выбрался, и пошатываясь от легкой контузии, направился к выходу сквозь едкий туман. Что-то схватило за грудь и понесло над землей. Последним, что услышал полковник, был хруст его собственных костей и хлюпанье внутренностей под колесами рейсового автобуса.
— Армия отчитывается об очередной «удачной» антитеррористической операции — нам сообщают, что автомобиль «Нива», якобы напичканный взрывчаткой, сам взлетел на воздух. У нас же другие сведения. Машина была обстреляна из гранатомета, и находившимся внутри не было дано ни одного шанса. В последнее время у нас любят переводить стрелки на американцев — вот, мол, они действуют слишком жестко в Ираке. Но Америка показывает нам пример открытости, когда все случаи злоупотреблений становятся достоянием гласности. Мы же творим беззакония на своей земле, где армия воюет против собственных граждан. И все это в атмосфере умалчивания и искажения фактов, — депутат заиграл желваками и потянулся к сигарете.
— Спасибо, что нашли время прийти к нам. Напоминаем, что у нас в гостях был депутат от правой фракции господин Серкин.
Правдин, журналист местного радио, выключил микрофон. В эфир пошла музыка.
— Спасибо, — Серкин встал и потянулся так, что хрустнули суставы. — Ух, устал.
— Тебе спасибо, — Правдин пожал ему руку. — Заходи, как будет время.
— Обязательно. Кстати, у меня есть неплохое предложение, есть что обсудить. Но это потом. И еще раз поздравляю.
«Удачный день сегодня, — подумал Правдин. — После премии отличный материал, все очень кстати. Теперь прокуратура отвяжется, не посмеют тронуть — общественное мнение тоже кое-что значит. Такой адвокат, как Гофеншефер, дело развалит в момент».
Он достал из большого конверта новенький автомобильный каталог и углубился в его изучение.
Глава восемнадцатая
Сквозь топи и болота
Вика возбужденно тараторила:
— Я все места там знаю, вы один не найдете, и рисовать я не умею, могу только на месте показать, так что я тоже поеду, и там мы пойдем, я знаю, где идти, я там тропинки знаю…
— Да нет, — поморщился Ермолаев. — Это никак не возможно.
— Почему?
— Ну ты подумай — куда я тебя повезу, к черту на рога?
— Ха! Ой, не могу… Да я там все знаю, как свои пять пальцев! Нет, без меня вам там не справиться.
Ермолаев сделал паузу.
— А если комары заедят? — привел он последний довод.
— А комаров-то сейчас и нет.
— Ну уж…
— Не комариный сезон сейчас.
— Гм…
— И думать нечего, едем вместе! Комары, хех…
В Березове Ермолаев и Вика сели на поезд, идущий до Сережкино. Вагон шел полупустой, в четырехместном купе единственным попутчиком оказался инженер из Екатеринбурга, направляющийся к отцу-пасечнику. Сосед поначалу был неконтактен, но когда в купе из приоткрытого окна стал проникать дым, подмигнул Вике и успокоил:
— Не бойся, барышня, это не пожар. Это нас паровозик тянет.
Ермолаев выглянул наружу. Состав медленно огибал пригорок, а впереди — действительно, пыхтел черный паровоз.
— Вот тебе на! — только и нашелся сказать Ермолаев.
— А это начальство местное распорядилось. Так мол и так — угля много, паровозов законсервированных много, так пусть не стоят, а пользу приносят трудовому народу.
В дверь просунулся инвалид, предложил купить фотографии Сталина. Похоже, время не властно над этими краями. Словно читая чужие мысли, сосед оживленно заговорил:
— Да, места здесь дикие. Поверишь, мил человек — в тайге остяки живут, так у них у всех фамилии одинаковые. Ей-богу. Живут в чумах, жгут лучину, и в деньгах ничего не понимают. Они шкурки сдают.
— А автобус туда ходит, где они живут? — спросила Вика.
— У-у, нет, милая, какой там автобус. Там после Сережкина топь сплошная. Они тропы знают, иногда посылают своих на ярмарку. А вообще-то у них натуральное хозяйство, охота там, оленеводство. Под охраной государства, короче говоря, как уникальное явление природы.
— Что же они покупают, водку? — поинтересовался Ермолаев.
— Да нет вроде, они отвар из мухоморов потребляют, хе-хе, — засмеялся инженер. — А так берут инструменты — ножи там, пилы, топоры — что в хозяйстве сгодится. Тэ-э-к, где она, родная (попутчик, услышав про водку, достал из чемодана бутылку чего-то цветного).
Выпили, закусили. Выпила полстакана сладкой наливки и Вика, разрумянилась и повеселела.
— Ну что, узнаешь места? — спросил Ермолаев, сбросив рюкзак на бугорок.
— Конечно, — уверенно заявила Вика. — Вон там, у развилки, сельмаг, а дальше просека в тайге, там наш лагерь был, километров десять…
За сельмагом обнаружилась лишь густая таежная стена. «Медведи здесь отовариваются, что ли?» — подумал Ермолаев.
— Как я понимаю, аналитически рассуждая, просека заросла, и нужно вооружиться большими и тяжелыми топорами, — риторически вопросил он.
Вика насупилась и часто-часто заморгала.
— Э-ва, а что мы такие расстроенные… — приободрил он ее. — Вика, будь мужчиной. Сейчас разберемся.
Она подняла голову, молча побежала к небольшому холмику, взобралась на него и несколько раз подпрыгнула. По раздавшемуся визгу стало понятно, что она заметила еще один известный ей ориентир. «Ну вот и славно, — подумал Ермолаев. — Не пропадем»…
— Они идут за нами, — с тревогой проговорила Вика, несколько раз осторожно оглянувшись.
Ермолаев заметил их уже давно, но решил не поднимать панику раньше времени.
Один — толстый, в брезентовой куртке, округлившейся на пузе. Другой — тонкий, в кожаном пальто с огромным воротником. У обоих за плечами ружья.
Через час они почти нагнали Ермолая и Вику.
— Эй, мужик, а ну постой-ка, — раздался сзади надтреснутый голос.
Ермолаев прошептал:
— Ты, Вика, иди не спеша, я их сейчас успокою.
Он расстегнул верхнюю пуговицу на куртке, остановился, снял рюкзак, картинно вытер лоб и оглянулся с улыбкой до ушей. Те двое подошли ближе. Двустволки по прежнему за плечами. «Ну, это ерунда, — подумал Ермолаев. — Пока будут снимать ружья, десять раз уложу каждого».