— Я не уйду, — просто сказала я.
Мама вскинула подбородок. Кивнула.
— Сколько стоит твой пес? — хлестко спросила она.
Достала из брендовой сумки брендовый кошелек, а оттуда полетели на немытый пол купюры. В основном — двадцатки. Мэйхуа знала, куда направляется, озаботилась запасом банкнот для запоминающихся кадров. Кроме нашей компании ещё же столько сотрудников Зеленого лимона. Вдруг у них в самый ответственный момент не найдется купюры с холмами?
Одна, другая, третья. На двадцатой двадцатке руки мужичка затряслись. Потянулся к родным холмам… На коленях пополз по полу, собирая «заработанное», по пути потеряв второй шлепанец.
— Дядя Ли, возьмите животное, — велела Мэйхуа. — Суцзу, ручку и бумагу. Имя? — это уже к босому.
Отказ от прав на собаку с кличкой Гоу (дословно — собака) был составлен исполнительной помощницей быстро. Чего я совсем не ожидала, так это иголки в тонких пальцах Чу-два. Откуда взяла? Не из маминого шитья, там иглы тоньше, а эта почти как шило.
Этой иглой она уколола палец бывшего — согласно документу — хозяина Гоу. Жуй немного помог: пришлось слегка выкрутить конечность, ведь мужичок двумя руками вцепился в купюры.
Мне на миг померещилось, что происходящее — сон. Или сцена в дораме, которую я играю, но забыла, что играю, а не проживаю в моменте. Ущипнула себя: нет, всё настоящее.
Рычащая Дуду, затихший в руках дяди Ли среднего размера тощий хвостик, знакомые люди в малознакомых мне ипостасях. И убогий статист, чьего лица и имени никто никогда и не вспомнит. Много чести для подобного мусора.
Двадцать первый век начинается…
Пока я щипалась, мои Чу закончили с бумагой. Суцзу с отвращением на лице подхватила шлепок этого ушлепка. Смачно ударила им по скуластому лицу.
Мэйхуа вытащила еще несколько купюр, швырнула в сторону «пострадавшего».
— На медицинские расходы, — озвучила, развернулась, чтобы подхватить меня.
Я тихо-молча радовалась, что на шум не высыпали соседи. Видимо, привыкли к громкому «товарищу» по соседству. И ещё тому, что прогресс в виде телефонов с камерами и интернетом пока что не достиг нас.
Ибо попади случившееся в сеть — мы с Жуем оба завершили бы карьеру.
А так мы группой спешно удалились. Поймали таксиста, рванули в Гуйлинь. На вопрос о докторе для животного местный водитель ответил: «М-м…», — что здесь переводилось, как «без понятия».
Гоу поехал с дядей Ли, Жуем и Дуду. Мама, я и две Чу дождались вторую машину. Спасенный от изверга песик породы «дворовой» молчал всю дорогу. Фасолинка аккуратно лизала мордочку рыжеватого песеля. Словно говорила: «Продержись ещё немного, брат».
И он продержался. В Гуйлине нашлась клиника, где собаку забрали в стационар. Одно ребро было «плохо» (не знаю, что это значит) сломано, требовалась операция. Но этот бедолага выдержал и наркоз, и вмешательство. Оставалось только ждать.
И убеждать себя, что хороших, отзывчивых людей всё равно больше, чем подонков. Во всякой точке земного шара, в любом из миров. Потому что мне никак нельзя терять веру в людей.
На фоне безрадостных мыслей и тщетных самоубеждений известие о том, что следующий день тоже выпадает из графика съемок, принесло облегчение. Нет, я не радовалась, что при транспортировке разбили главную камеру.
Скорее, взбодрилась от того, что успею привести себя в тонус. Тому всячески способствовали мамочка, обе Чу и Дуду. Ей тоже не особо давалось ожидание, и чувствительную умную собаку отдали мне на растерзание. В смысле, на затискивание до упаду.
Оказалось — рабочий метод. Хандру как рукой сняло.
А на смотровую площадку, которую выбрала мама, мы всё-таки поднялись. За час до рассвета, вдыхая свежесть утреннего тумана. Тот казался морем — из молока и облаков.
Морем безбрежным, пестрящим «островками» — верхушками карстовых гор. Прекрасным и вдохновляющим.
Мироздание, эта ворона не расклеилась.
Просто минутная слабость.
Не дождетесь!
Глава 19
Когда мы спустились с обзорной площадки — вынырнули из молочно-облачного моря — пришли вести из клиники. Хвостатый пациент вышел из наркоза. Прогноз на выздоровление Гоу — осторожно-положительный.
— Уф-ф, — выдохнули шумно, с облегчением я, мама и порыв внезапного ветра.
— Всё будет хорошо, — добавила Мэйхуа.
— Госпожа директор, — обратился дядя Ли к маме. — Могу я спросить?
На таком обращении к моей деятельной настоял сам дядюшка. Мол, ему неловко будет по-родственному общаться при чужих людях. При этом ответное «дядя Ли» никого не смущало. Он же старше, годится в дядюшки — ничего необычного.