Субсидии бедным регионам, социальные программы, строительство дорог и инфраструктуры, различные инвестиции…
Юани льются полноводною рекой. Ручейки из этого мощного потока находят «заводи» в карманах представителей госструктур. Считается, что коррупции в Срединном государстве нет. Мы этому, конечно, верим.
Но можно ли послушно сидеть у берега широкой денежной реки, сравнимой по мощи с рекой Хуанхэ, получая при этом официально где-то тысячу-полторы юаней (это позже заработок чиновников кратно возрастет)? Ага, и отправлять детей учиться за границей. У родственников откуда-то доходный бизнес образуется…
Ладно, способы отвода мелких и не очень денежных потоков от господдержки — не воронье дело. Я вообще-то про другое хотела сказать.
С бедностью борются не первый год. Даже не первое десятилетие. Однако нищета, особенно в глубинке, всё ещё цветет буйным цветом. Не нужно далеко ходить за примером. Батя мой в школьные годы мог брать с собой на обед в школу только маринованные овощи. В основном дикий лук, собранный своими руками.
Не потому, что его не любили и нарочно морили голодом. Просто ничего другого не было. И это не какой-то особенный единичный пример, таких была тьма тьмущая в послевоенном Китае. Семья Ли преодолела трудности, даже юного Танзина смогли отправить в столицу.
Сейчас у них крепкий дом, хозяйство. Несколько полей, мандариновые сады. Уверенность в завтрашнем дне.
Мне, далекой от масштабных идей и политики, охота сравнить прогресс клана Ли и всей Поднебесной. Действительно, многие жители улучшили своё материальное состояние. И продолжат в том же духе.
Да, нищеты всё меньше. Но она не канула в забвение. Она всё ещё может взглянуть на меня. Непропорционально большими черными глазами на истощенном лице худосочного ребенка в обносках. Или же бешеным взглядом человека, готового отрезать лапу своему псу, чтобы прокормиться — хотя бы на день.
Это — непарадный, нетуристический Китай. Как комнатушки-коробки или подвальные каморки с плесенью. В таких всё ещё живут многие из моих соотечественников.
Как дома, где родители пододвигают ребенку последнюю миску риса. Вареное яйцо — одно — в праздник. Улыбаются: кушай, детка, мы с папой уже сыты.
Но даже так большинство людей будет стойко держаться за существование. Бороться, стараясь выкарабкаться. Дать — не себе, так детям — лучшую жизнь.
Они будут улыбаться, если вы подойдете к ним на улице. Накроют для гостя стол из последних продуктов в доме. Они — очень сильные, эти простые люди с непростой судьбой.
Но некоторые из них не выдерживают житейских тягот. Надламываются изнутри. И сложно их корить за это.
Поэтому никто из нас не осудил ту девушку за её реакцию. Ситуации бывают разные, особенно для девочек. Сын — наследник, будущее семьи, а дочь — будущее проданное поле. У нас так-то две Чу в примерах, как бывает несправедлива семья к девочкам.
Долю понимания — авансом — получает от этой вороны каждая девушка в Поднебесной.
Может, работница Зеленого лимона спроецировала на себя эту ситуацию с Гоу. Предположим, когда-то она остро нуждалась в помощи, но никто не подставил ей плечо в трудный миг. Кто знает, какой там у девы багаж за спиной? Гоу — собаке такой — помогли, а от неё все отвернулись. Может быть такое? Запросто.
— На всякий случай присматривайте за ней, — велела Мэйхуа нашим сотрудницам. — Скорее всего, за её словами нет злого умысла. Но лучше в этом убедиться.
Легкие шпионские игры добавляли перчинки съемочному процессу. Мы уже отработали все сцены в Гуйлине. Бег по вокзалу с чемоданами, где я на шее у «папки», ведь руки-то заняты. Немножечко напряжения — как быть, если опоздаем на поезд? — и веселых столкновений по пути.
Что-то ещё там без моего участия отсняли. Не присутствовала — лазала по горам, раз дали добро. Не переставала восторгаться видами.
Так-то под карстовыми горами тоже есть, на что взглянуть. Пещер тут много, в том числе знаменитая пещера Лудиянь (пещера Тростниковой флейты). Там множество залов, созданных лучшим художником — природой. Озеро с зеркальной водой…
В отеле нам показывали фото. Красиво, но слишком ярко для этой вороны. В подземное царство уже влезли люди с улучшениями. Сделали подсветку — разноцветную, неоновую. Для меня такое — слишком. Но многим, я уверена, понравится.
Волевым решением эта ворона отложила посещение пещер. При всей их полезности — в войну их использовали, как бомбоубежища. Моя стихия — воздух, а не подземелья. Я же ворона, а не крот какой-нибудь (при всём уважении к кротам).