Второе место по сбору урожая в округе Гуанси занимает кукуруза. Дальше идут соя, батат, пшеница, тыква, сахарный тростник. Его, кстати, прямо на улице отжимают с помощью механического пресса. И продают: разбавленным и нет, со льдом и без — словом, в разных вариациях.
Ещё, конечно, растят острый перец. Как в Китае без перчика?
И вместо сбора всего этого один из мемберов Вихря намерен умотать в Бэйцзин. Оставить самый жаркий сезон на престарелых родителей.
Я, признаться, малость сомневалась в полезности этого эпизода. Как будто мы учим молодых людей плохому.
Экранная «мать» паренька тоже примерно так мыслит. Что выражается в воплях и весьма бойком забеге с разноцветным полотенцем за «сыном, который вырос раздолбаем». Носятся они по двору, уставленному разнообразными поддонами и корзинами с уже собранными дарами природы.
«Мать» — это актриса, а не местная жительница, как можно было бы подумать после тщательной работы стилистов. Местные «играют» молчаливых работящих тетушек.
Невозмутимые тетушки при этом продолжают методично что-то там резать на огромном решетчатом столе внушительными тесаками. (У мамочки дома тоже такие есть, ага).
Всё заставлено, обвешено, рассыпано… Когда я говорю: всё, это значит, что даже крыши украшены тарами с овощами для просушки.
Ведь мало собрать урожай. Нужно его сохранить.
Дальше ещё коптильная печь — от неё тянутся дым и умопомрачительные запахи. И через всю эту красоту носятся «сынок-танцор» и его «мама».
«Наташа, мы всё уронили», — почти про эту сцену. Обрушат деревянные подпорки, рассыпят живописно (и немножко попинают) тыквы, поднос с острым перцем навернут… А пучком лука-порея всё-таки надают по шеям нашему второстепенному герою.
Но — отпустят. Ведь в конечном итоге — мудрость, озвученная немолодой и неулыбчивой женщиной — каждый родитель желает, чтобы его ребенок прожил счастливую жизнь. Раз сын решил, что его счастье — в танцах, пусть попробует. Мать не станет его удерживать силой.
Так мои сомнения и развеялись: в дыме от копченостей и чихах от остренького. Эпизод ну очень уж яркий и сочный получился. Прямо — моё почтение тому, кто его придумал.
А счет за всё уроненное щедро оплатил Зеленый лимон. Причем никто, даже я, не сомневался: после нашего ухода всё тщательно соберут, отряхнут и оставят в числе заготовок.
Местные, особенно из числа деревенских, очень рачительные.
Бонусом ко всему этому фееричному веселью шла прогулка по деревне. Не все дома в ней кирпичные, большая часть — деревянные. В основном старинные, сработанные без единого гвоздя (деревянным зодчеством Руси для меня пахнуло в китайской деревне). И с необычным (на мой неопытный взгляд) фундаментом.
Эти камни сложены без раствора, ничем между собой не скреплены. То есть, можно буквально вытащить какой-то камушек из опоры дома. И дом при этом не рухнет.
(Каюсь, я один вытянула — надо же было проверить! — а потом запихнула обратно).
Из непредвиденных бонусов: мы походили по деревне и наткнулись на женщину, торгующую вышитыми вещами. Яркие цветные узоры — часть местной культуры. Они совсем не такие, как мамины шелковые картины или работы из школы вышивания в Лицзяне.
Здесь узоры кажутся грубее, но зато в них «шифруются» скрытые значения. В основном это традиционные пожелания удачи и процветания. Но можно и настоящее послание составить. По преданию, одна из местных девушек в древности вошла в императорский дворец, как наложница.
Некоторое время спустя она прислала в родной дом вышитый платок. И по нему (в отличие от письма с восхвалениями) семья девушки узнала, как тяжела жизнь наложницы во дворце. Незадача: рассказчица не знала, предприняла ли та семья хоть что-то, получив скрытое послание.
В качестве благодарности за рассказ мамочка закупилась сувенирами. По-моему, у нас столько родственников и знакомых (включая подчиненных) не наберется, сколько Мэйхуа накупила в порыве щедрости.
К этому моменту обе Чу уже несли груз из сушеных перцев и грибов шиитаке. Грибы тоже прямо тут собирают, они вкусные и полезные. Дядя Ли помогал с переноской костюмов. Маме тащить покупки самой вроде как не по статусу.
Так что нам без просьбы выделили «носильщицу». По совпадению — ту девушку, что выражала прежде недовольство спасением Гоу. Лучше бы никого не выделяли. С таким недовольным красным лицом та несла сумку, будто уже закусила перчик. Всухомятку. И теперь огненно-жгучие семена с кожицей вызывали «дыхание дракона».