Обжигали повторно при 1300–1400 градусов — тогда частицы спекались, и фарфор становился твердым, прозрачным и звонким. Для достижения такой высокой температуры пришлось запускать вентилятор и жечь уголь.
Температуру на этот раз определяли по цвету пламени — я знал, что при достижении этой температуры пламя приобретает ярко-белый цвет с голубоватым оттенком. Такая же температура нужна для плавки стекла.
— Ну-ка, Семён, перекинь скорость вентилятору, — командовал я, внимательно следя за печью. — Видишь, как пламя меняет цвет? Вот когда станет совсем белым, как молоко, тогда будет самый жар.
Семён, весь в поту, но с горящими от азарта глазами, перекинул ремни на вентиляторе на меньший, чтоб усилить обдув. Жар был такой, что даже в нескольких шагах от печи становилось трудно дышать.
Я сказал, чтоб мужики поддерживали огонь до самого утра, а потом дали печи медленно остыть. Это был самый критический момент — если охладить изделия слишком быстро, они могли потрескаться от термического шока.
Получившиеся изделия, когда на следующий день достали из печи, вызвали всеобщий восторг. Блюдца и чашки, хоть и не идеально ровные, но приобрели тот самый характерный фарфоровый блеск. Белоснежные, с лёгким голубоватым оттенком, они звенели, если по ним постукивали пальцем.
— Гляди-ка, Прохор, как у тебя чашка-то вышла! — восхищался Семён. — Краше, чем у боярина на столе!
Прохор смущённо улыбался, но было видно, что он горд своей работой. Да и как не гордиться — сделать своими руками то, что раньше казалось недоступной роскошью!
А когда я сказал, что перед глазурированием ещё можно и расписать, и тогда рисунок останется под блестящим покрытием — мужики аж ахнули, мол, да такое в городе с руками заберут на ярмарке.
— А чем рисовать-то, Егор Андреевич? — спросил любопытный Фёдор. — Краски ж обычные не подойдут, сгорят при таком жаре.
— Верно мыслишь, Фёдор, — одобрил я. — Нужны особые краски, которые выдержат жар печи. Их делают из металлов — кобальт даёт синий цвет, медь — зелёный, железо — красный. Смешиваешь порошок металла с глазурью, рисуешь кисточкой по бисквиту, а потом уже покрываешь сверху прозрачной глазурью и обжигаешь.
Мужики бережно разбирали чашки и блюдца, рассматривая их на свет, постукивая по ним, чтобы услышать характерный звон. На лицах читалось неподдельное восхищение и гордость за проделанную работу.
— А ведь и впрямь выходит, что мы теперь не хуже китайцев фарфор делаем, — задумчиво произнёс Фома, который тоже пришел посмотреть на результат. — Вот боярин у нас какой, а⁈
Ну что, братцы, — сказал я, оглядывая довольные лица мужиков, когда мы пришли в деревню, — по такому случаю можно и отметить. — Анфиса, собери-ка на стол, да позови всех, кто работал с нами. Будем наш первый фарфор обмывать!
И уже через час мы сидели за большим столом во дворе и пили чай из новых фарфоровых чашек.
Глава 4
На следующий день выдалась ясная погода. Солнце, приятно грело, обещая теплый день. Я стоял на крыльце, попивая травяной отвар и наблюдая, как просыпается деревня.
Крикнув Петьку с Ильёй, которые возились с телегой неподалеку, я жестом пригласил их подойти. Они приблизились, с любопытством глядя на меня — видно было, что ждут какого-то нового поручения или идеи.
— Есть у меня одна задумка, — начал я, отставляя кружку. Нужны будут ваши умелые руки.
Мужики переглянулись, явно заинтригованные.
— Всё, что скажете, Егор Андреевич, — отозвался Петька, поправляя рубаху. — Какая работа требуется?
— Хочу вам показать, как делать одинаковые чашки, — объяснил я. — Чтоб все как одна были, ровные, красивые.
Это их заинтересовало. Петька даже подался вперед:
— А как это, Егор Андреевич? С формой какой, что ли?
— Именно, — кивнул я. — С формой. Пойдемте в сарай, там и покажу. — Для начала, — начал я, доставая заготовленные материалы, — нам понадобится липа. Самый мягкий материал для резьбы.
Мы взяли липовый брусок, и я показал, что нужно делать. Петька быстро подхватил идею. Вооружившись ножами и стамесками, мы принялись вырезать из липы деревянную чашечку, стараясь сделать её идеально ровной, с тонкими стенками.
Работали быстро и дружно. Петька грубо обтесал форму, Илья аккуратно выбрал внутреннюю часть, я же следил за тем, чтобы стенки получались ровными и одинаковой толщины по всей окружности. Стружка летела во все стороны, запах свежего дерева наполнил сарай.