Он кивнул мне, и я ответил ему таким же кивком в приветствии.
— Да, действительно неожиданная, — сказал я, чуть растягивая слова, давая понять, что в эту «неожиданность» верю примерно так же, как в то, что коровы летают.
К моему удивлению, Иван Дмитриевич протянул руку для рукопожатия. Крепко пожав её, я взглянул на него, ожидая, что он скажет.
Помимо того, что у меня было такое стойкое чувство… его взгляд, то, как он стоял, как теребил пуговицу на камзоле, как переминался с ноги на ногу — всё говорило о том, что ему определённо от меня что-то нужно. И даже мне казалось, что срочно, неотложно.
Иван Дмитриевич неожиданно посмотрел мне за спину, словно проверяя, нет ли там кого ещё, кто мог бы нас подслушать. Затем, улыбнувшись той особой улыбкой, которую приберегают для важных просьб, сказал:
— А позвольте вас пригласить на чашечку чая, — и указал на трактир через дорогу, небольшое двухэтажное здание с вывеской, на которой был нарисован пузатый самовар. — Нам есть о чём поговорить.
Его голос звучал почти умоляюще, хотя он и пытался придать ему непринуждённость. Видно было, что разговор этот крайне важен для него.
Я улыбнулся и решил не мучить человека:
— Позволю, — кивнул я, — только ответьте, насколько это срочно?
— Срочно, — выпалил Иван Дмитриевич, и его пальцы снова начали теребить пуговицу на камзоле.
— Прям горит? Кто-то умирает? — спросил я, слегка приподняв бровь.
— Нет, что вы, Егор Андреевич, — он слегка отступил, словно мои слова его толкнули. — Но…
— Тогда, быть может, давайте через кузнеца? — предложил я, глядя на небо, где солнце уже почти скрылось за крышами домов. — У меня к нему есть заказ, а уже вечер скоро, чтоб тот домой не ушёл. Хотелось бы заказ успеть сделать, а то у меня сроки поджимают немного.
На лице Ивана Дмитриевича отразилась целая гамма чувств — от разочарования до нетерпения, и на миг мне даже показалось, что он сейчас топнет ногой, как капризный ребёнок, которому не купили леденец.
— Так у меня тоже дело не терпит долгих отлагательств, — сказал он с нажимом, почти обиженно.
Но потом, видимо, взвесив все за и против, склонил голову набок и, словно решившись на что-то, всё же добавил, махнув рукой:
— Ладно, пойдёмте к кузнецу. Надеюсь, вы не против, что я составлю вам компанию?
Вопрос был задан таким тоном, что отказать было невозможно. Да я и не собирался отказывать. Что бы ни задумал Иван Дмитриевич, мне было любопытно узнать, что это за дело такое срочное.
— Да нет, что вы, Иван Дмитриевич. Держать какие-то от вас секреты себе дороже, — прищурился я, чувствуя, как напряжение между нами слегка ослабевает.
Мы молча двинулись в сторону кузницы. Я всё это время пытался угадать, зачем я ему так срочно понадобился, перебирая в голове разные варианты. Впрочем, пока никаких убедительных выводов так и не сделал.
Иван Дмитриевич шагал рядом, время от времени поглядывая на меня с каким-то странным выражением лица, словно хотел что-то сказать, но в последний момент передумывал. Я же старался не подавать виду, что вижу его состояние.
Дойдя до кузницы, я увидел кузнеца, который уже выходил из здания. Узнав меня, он широко улыбнулся и протянул руку, здороваясь. Ивану Дмитриевичу же просто кивнул — тоже знакомы, понял я.
— Добрый день, Савелий Кузьмич, — я крепко пожал его мозолистую ладонь, чувствуя, как моя рука почти теряется в его огромной пятерне.
— И вам не хворать, — прогудел кузнец, окидывая нас обоих внимательным взглядом.
— Есть у меня к вам дело, Савелий Кузьмич, — сказал я, сразу переходя к сути, не желая тратить время на пустые разговоры.
Тот на меня посмотрел, сначала с удивлением, потом понимающе улыбнулся, обнажив несколько щербин в зубах.
— Ну, давайте. Удивляйте очередной выдумкой, — хохотнул он. — Только скажу по правде, сегодня уже ничего делать не буду, домой собираюсь.
— Да вы лишь бы заказ приняли, — отмахнулся я, чувствуя, как нетерпение нарастает внутри. — А там уже как получится. Я послезавтра с утра домой планирую возвращаться. По крайней мере, планировал.
Я многозначительно бросил взгляд на Ивана Дмитриевича и продолжил:
— А сейчас вот даже не знаю, как получится…
Тот сделал вид, что это его не касается, с преувеличенным интересом разглядывая кирпичную кладку на кузнице, будто впервые видел эти закопчённые стены. Однако я заметил, как он слегка повел бровью.
Савелий Кузьмич всё это время на меня смотрел вопросительно, склонив голову немного набок. Его густые брови сошлись на переносице, образуя сплошную линию.