Я вспомнил, что некоторые механики даже в двигателе внутреннего сгорания на мотоциклы делали поршни из дуба. Правда, его надолго не хватало, он перегорал, но как материал дуб подходил для моего случая идеально — прочный, но при этом достаточно лёгкий и поддающийся точной обработке.
— Нужно сделать деревянную болванку. Она должна быть идеально подогнанная по диаметру цилиндра, — я снова показал на предыдущий рисунок, соединяя детали воедино в воображении собеседников. — А для уплотнения на поршень нужно набить кожаные манжеты. Ну, колечки такие из кожи сделать, которые под давлением раздадутся и не дадут воздуху просачиваться дальше.
Кузнец задумчиво покивал головой.
— Хорошо, — я показал на следующий рисунок, где была изображена сложная система трубок и клапанов. — Дальше идёт система распределения воздуха. — Так, называемый золотник — это, можно сказать, мозг двигателя, — я поднял указательный палец, делая акцент на важности этой детали. — Это самый сложный узел. Нужно механически согласовать подачу воздуха с положением поршня.
Я стал показывать пальцем по схеме, где так и было подписано «простой золотниковый механизм». Капля пота скатилась по моему виску — в кузнице было жарко, несмотря на то, что горн давно потух. Или это было волнение от предвкушения того, как мой замысел будет воплощён в металле и дереве?
Дождавшись, пока кузнец оторвёт взгляд от схемы и посмотрит на меня, я продолжил:
— Он представляет собой полый ящик, золотниковую коробку с некой заслонкой, которая будет открываться и закрываться. Это и есть золотник. Он же соединяется с валом двигателя через эксцентрик…
— Через что? — переспросил кузнец, явно озадаченный незнакомым термином.
При этом Иван Дмитриевич, который всё это время стоял сбоку, напряжённо вслушиваясь в наш разговор, тоже вытаращил глаза, словно услышал какое-то заклинание или магическое слово.
— Эксцентрик, — повторил я, стараясь говорить как можно более понятно. — Смещённый такой колпачок.
Я заметил, что оба моих собеседника всё ещё смотрят на меня с непониманием, и решил зайти с другой стороны:
— Смотрите, — я взял кусочек угля и нарисовал на свободном участке стола круг. — Вот это вал, который вращается. А теперь представьте, что на этом валу есть выступ, — я пририсовал небольшой бугорок на окружности. — Когда вал крутится, этот выступ то поднимается, то опускается. И если к нему что-то прикрепить, то это что-то будет двигаться вверх-вниз.
Кузнец медленно кивнул, начиная понимать:
— А, вроде как в водяной мельнице жернова крутятся?
— Похоже, только наоборот, — подтвердил я, радуясь проблеску понимания. — Там вода вращает колесо, а здесь вращение вала двигает другие детали.
Я продолжал указывать на рисунок:
— При вращении вала эксцентрик двигает золотник, который поочерёдно подводит сжатый воздух то к одной, то к другой стороне поршня и открывает отверстие для выхлопа.
Тут у Савелия Кузьмича глаза вообще, казалось, выше лба поднялись. Его лицо выражало смесь удивления, недоверия и зарождающегося понимания. Он даже рот приоткрыл, но не произнёс ни слова, только хлопал глазами, пытаясь уложить в голове всю эту новую информацию.
Я пошёл по кругу объяснять ещё раз, а потом ещё и ещё, и, что было удивительно, — буквально с третьего раза он всё понял, причём досконально.
— А знаете, Егор Андреевич, — произнёс он, почёсывая бороду, — ведь это может сработать. Правда может!
— Конечно, сработает, — уверенно кивнул я. — В этом даже сомневаться не стоит.
— Ну, раз тут немного понятно, пойдём дальше, — я выдохнул с облегчением, радуясь, что хотя бы первая часть моих объяснений дошла до кузнеца.
Показывал пальцем на следующую схему, где был изображён механизм со множеством деталей. Чертёж я выполнил тщательно, стараясь передать все пропорции и соединения. Несколько ночей провёл при свечах, вычерчивая каждую линию, каждый изгиб металла, который предстояло создать Савелию Кузьмичу.
— Кривошипно-шатунный механизм, — произнёс я с особым вниманием, словно это были священные слова. — Нужны прочные кованые железные детали.
Я указал пальцем на центральный элемент схемы:
— Вал, — затем палец переместился к длинной детали, соединяющей вал с поршнем, — шатун, — и наконец, к изогнутой части вала, — кривошип, колено.
Савелий Кузьмич наклонился так низко над столом, что его борода почти касалась чертежей.
— Все соединения нужно сделать на прочных металлических втулках, которые потом будем смазывать салом, — продолжал я. — Это критически важно для долговечности всей конструкции.