Я задумался.
— А теперь позвольте угостить вас завтраком. Наверняка проголодались за время нашей беседы. — сказал Иван Дмитриевич.
Действительно, разговор затянулся, и в животе уже заметно заурчало. Иван Дмитриевич вызвал слугу и велел подать еду в кабинет.
Завтрак оказался обильным и вкусным — свежий хлеб, масло, мёд, варенье из разных ягод, блины с икрой, крепкий чай. Во время еды мы говорили о разных мелочах — о погоде, о городских новостях, о предстоящем празднике.
— Кстати, — сказал Иван Дмитриевич, намазывая блин икрой, — на приёме у градоначальника будет интересная публика. Генерал Каменский приедет из Орла — герой турецких войн. Купец Демидов из Нижнего Новгорода — владелец нескольких заводов. Граф Шереметьев — большой любитель всяких технических новинок.
— И зачем вы мне это рассказываете?
— Затем, что эти люди могут быть очень полезными знакомыми. Особенно если у вас есть что им предложить.
Он допил чай и отставил чашку в сторону:
— Представьте, что было бы, если бы Демидов заказал у вас оборудование для своих заводов. Или если бы граф Шереметьев заинтересовался вашими изобретениями. Или если бы генерал Каменский увидел военное применение ваших технологий.
— А что, если я пока не готов к таким знакомствам?
— Тогда упустите уникальную возможность, — пожал плечами Иван Дмитриевич. — Такие люди не часто собираются в одном месте.
Мне стало понятно, что он ненавязчиво подталкивает меня к решению. Создаёт ситуацию, когда отказ от сотрудничества может выглядеть как упущенная выгода.
— Хорошо, — сказал я наконец. — Допустим, я соглашусь на сотрудничество. С чего начнём?
Глаза Ивана Дмитриевича заблестели:
— С малого. После приёма, расскажете мне, как получать эфир в больших количествах. Я организую мастерскую, найду нужных людей. А вы проведёте обучение.
— Дело в том, что все взаимосвязано. Срок хранения у него не велик. Разве что в герметичных колбах. Но их я умею делать. Ну не суть. И что дальше?
— А дальше посмотрим. Если всё пойдёт хорошо, перейдём к следующему этапу. Технология особо прочного стекла, ваши механизмы, может быть, что-то ещё.
Он встал и протянул мне руку:
— Договорились?
Я пожал его руку, понимая, что делаю важный шаг:
— Договорились. Но с условием — никто не будет принуждать меня к тому, что я считаю неправильным или опасным.
— Конечно, — согласился он. — Принуждение — плохой помощник в таких делах. Всё только на добровольной основе.
Попрощавшись с Иваном Дмитриевичем, я покинул его кабинет с ощущением, что жизнь моя вступает в новую фазу. С одной стороны, открывались большие возможности. С другой — появлялись новые обязательства и риски.
По дороге обратно к постоялому двору я размышлял о произошедшем. Иван Дмитриевич был умелым переговорщиком — он не давил, не угрожал открыто, но создавал такую ситуацию, когда отказ от сотрудничества выглядел неразумно.
В то же время я понимал, что рано или поздно контакт с государственными структурами был неизбежен. Моя деятельность в Уваровке уже привлекала внимание. Лучше договориться на выгодных условиях, чем дождаться принуждения.
Дойдя до постоялого двора, я поднялся в свою комнату, где Машка ждала меня с нетерпением.
— Ну как дела? — спросила она, как только я вошёл. — Что хотел от тебя этот господин?
— Сотрудничества, — ответил я, усаживаясь рядом с ней. — И, похоже, я согласился.
— А это хорошо или плохо?
Я обнял её за плечи:
— Пока не знаю, солнышко. Время покажет. А у тебя как дела? Как платье?
— Отлично! — оживилась она. — Сегодня утром была первая примерка. Платье будет такое красивое! Марья Петровна говорит, что лучше она ещё не шила. А после обеда обещали уже доделать.
— Вот и хорошо, солнышко.
Мы пообедали в трактире, потом прогулялись по городу, купили кое-какие мелочи. А по возвращению на постоялый двор, нас на первом этаже ждала Дунька.
— Мария Фоминична, ваше платье готово!
Глава 4
— Ваше платье готово! — воскликнула запыхавшаяся Дунька, едва мы переступили порог. — Матвей Иванович просил передать, что всё готово и ждёт вас на примерку!
— Правда⁈ Уже⁈ — воскликнула Машка. — Егорушка, пойдём скорее!
— Идём-идём, — засмеялся я, еле поспевая за ней. — Не торопись так, платье никуда не денется.