Город утром жил совсем другой жизнью, чем вечером. По улицам спешили по делам купцы, ремесленники тащили свои инструменты, торговки несли корзины с товаром. Лавки открывались одна за другой, и воздух наполнялся запахами хлеба, мяса, кожи — всем тем, чем дышал большой торговый город.
Дом Морозова нашли без труда — действительно, большой каменный особняк выделялся среди соседних строений. У входа висела вывеска: «Матвей Иванович Краснов. Портной». А под ней мелкими буквами: «Платья, камзолы, мундиры по высшему разряду».
— Ну вот, — сказал я, подводя Машеньку к двери. — Пришли.
Мы поднялись на второй этаж, где располагалась мастерская. Едва открыв дверь, мы попали в настоящий водоворот деятельности. Большая комната была буквально завалена тканями — шёлком, бархатом, тонким сукном самых разных цветов. Вдоль стен стояли деревянные манекены, на которых висели недошитые платья и камзолы. За большими столами склонились швеи с иголками в руках, а в углу трещала на всю мастерскую какая-то молодая девица, видимо, подмастерье.
— Матвей Иваныч! — кричала она. — А где тесьма для синего платья? Марья Петровна сказала, что без неё и шить не будет!
— Сейчас найдём, сейчас! — отозвался мужской голос откуда-то из глубины мастерской.
Через минуту к нам вышел мужчина лет сорока пяти, среднего роста, но очень подвижный и энергичный. На нём был тёмно-зелёный камзол, белая рубаха и кожаный фартук, весь усыпанный булавками. В руках он держал кусок золотистой парчи.
— Добро пожаловать! — сказал он, но было видно, что голова его занята совершенно другими делами. — Чем могу служить?
— Здравствуйте, — кивнул я. — Егор Андреевич Воронцов. А это моя супруга, Мария Фоминична. Нам нужно платье к празднику святого Николая.
При упоминании праздника лицо портного изменилось. Он отложил парчу в сторону и внимательно посмотрел на нас.
— К Николину дню? — переспросил он, и в голосе послышались нотки беспокойства. — То есть… к шестому декабря?
— Именно, — кивнул я. — Мы приглашены к градоначальнику.
Матвей Иванович почесал бороду и тяжело вздохнул:
— Господин Воронцов… Понимаете, какое дело… — он явно подбирал слова. — К Николину дню весь город обновки заказал. У меня сейчас… — он обвёл рукой мастерскую, — пять заказов висят! И все к тому же числу!
Машенька расстроенно опустила глаза. Я почувствовал, как у неё дрогнули плечи.
— Но, может быть, есть какая-то возможность? — не сдавался я. — Деньги не вопрос.
Матвей Иванович покачал головой:
— Даже если бы вы золотом платили, господин Воронцов… Времени просто нет! Видите сами, что творится.
И действительно, мастерская напоминала растревоженный улей. Швеи шили, не поднимая головы, подмастерья сновали с места на место, а где-то в глубине кто-то громко ругался, видимо, из-за испорченной детали.
— Матвей Иваныч! — опять закричала та же девица. — А Настасья Фёдоровна спрашивает, когда рукава будут готовы!
— Завтра к обеду! — крикнул в ответ портной, но тут же повернулся к нам и развёл руками: — Вот видите? Если бы неделя была в запасе, другое дело. А три дня… Простите, господин Воронцов, но даже за такой щедрый заказ не смогу взяться!
Машенька совсем поникла. Она представляла, как будет выглядеть среди нарядных дам градоначальника в своём простом крестьянском платье, и это её явно расстраивало.
— Может быть, посоветуете кого-нибудь ещё? — спросил я, не желая сдаваться.
Матвей Иванович задумчиво постучал пальцем по губе:
— Да кого же? У всех приличных мастеров сейчас та же история. Николин день — это же второй по важности праздник после Пасхи! Все хотят обновки.
Я посмотрел на расстроенное лицо Машеньки и понял, что нужно действовать быстро и решительно. Матвей Иванович уже собирался проводить нас к двери, а мастерицы в глубине мастерской продолжали своё дело, не обращая на нас внимания.
— Машенька, солнышко, — сказал я, беря жену за руку, — не расстраивайся. Я сейчас кое-что придумаю.
— Но Егорушка, — начала она, — ты же слышал, что сказал мастер…
— Слышал, — кивнул я. — Но проблемы существуют для того, чтобы их решать.
Я повернулся к портному:
— Матвей Иванович, а что если мы найдём способ ускорить работу? Дополнительные мастера, например?
Портной покачал головой:
— Господин Воронцов, дело не только в руках. Хороших швей в городе немного, а те, что есть, уже заняты. К тому же, чужие мастера с моими работать не смогут — у каждого свой почерк, свои методы.
Машенька тревожно посмотрела на меня: