— Да, — твёрдо сказал я. — Обещаю, будет лучше.
Девочка кивнула, словно приняла важное обещание, которое нельзя нарушить, и, развернувшись, побежала домой.
— Аксинья, — окликнул я её, — а скажи, где сено можно свежего взять? Матрасы надо набить, а то спать будет не на чем.
— Так, за амбаром стог есть у батюшки, — она махнула рукой, показывая направление. — Там много.
— Спасибо, — поблагодарил её я в след и обратился к подошедшему Митяю, который нёс ведро с водой от колодца. — Сходи, пока светло, к стогу и набери сена для матрасов.
Митяй поставил ведро, утёр пот со лба и кивнул:
— Сделаю, барин.
К позднему вечеру мы сумели относительно прибраться в центральной комнате дома. Вытерли пыль, помыли пол, закрепили ставни так, чтоб не упали сами по себе. Через них теперь проникали последние лучи заходящего солнца, окрашивая комнату в теплые оранжевые тона. Матрасы, набитые свежим сеном, уже лежали на деревянных кроватях, источая приятный аромат летнего луга.
Поужинав принесённой девочкой едой — простым, но сытным крестьянским ужином — я устроился в относительно чистой постели. Было непривычно лежать на матрасе, набитом сеном, тело ощущало каждую травинку, но странным образом это было даже приятно — какое-то естественное, природное ложе. Корка хлеба с мёдом, которую я оставил себе на «десерт», показалась мне вкуснее любых ресторанных изысков из моей прошлой жизни. Возможно, из-за усталости или голода, а скорее всего, потому, что эти продукты были живыми, настоящими, не такими, как в моём будущем, повсеместно напичканными химией.
Лёжа в сумраке комнаты, слушая, как потрескивают стены старого дома, я размышлял о своём положении. Странно, но впервые за долгое время я ощутил некую свободу. В будущем я был лишь винтиком в огромной корпоративной машине — дедлайны, отчёты, бесконечные совещания, где твой голос никому не важен да и не нужен. Здесь же я стал хозяином своей судьбы. Да, сейчас у меня спартанские условия, но всё в моих руках.
Я повернулся на бок, устраиваясь поудобнее. За окном стрекотали сверчки, где-то вдалеке лаяла собака. Тишина деревенской ночи, такая непривычная после городского шума, обволакивала и каким-то магическим образом успокаивала. В голове крутились обрывки мыслей, складываясь в планы на будущее.
Завтра обязательно нужно будет поговорить со старостой, узнать, чем живёт Уваровка, какие у крестьян проблемы и что можно улучшить. Всё-таки мои знания из будущего могут быть полезны в преображении этой захудалой деревушки.
Глава 6
Проснулся я от непривычных звуков — мерного шороха и чего-то похожего на свист. Первые несколько секунд пытался понять, где же я нахожусь, но сознание никак не хотело проясняться. Память настойчиво подкидывала картинки московской квартиры — серые стены, шум машин за окном, запах выхлопных газов, — но нет, реальность была совсем другой. Покосившись на стены, потолок с пучками сухой травы, торчащими между брёвен, я осознал, что вчерашний день был не сон, не бред, а что ни на есть реальность. Деревянный дом скрипел и постанывал, будто живой, приспосабливаясь к утренней прохладе после ночной сырости. Каждая доска имела свой голос, свою мелодию в этом странном деревенском оркестре.
Запах старого дерева и свежескошенной травы окутывал как плед. Воздух… Боже мой, какой здесь был воздух! Ничего общего с тем химическим коктейлем, которым мы дышали в мегаполисе. Чистый, свежий, наполненный ароматами трав и утренней росы. От него даже слегка кружилась голова, как от хорошего вина, выдержанного в дубовых бочках. Лёгкие словно расправлялись после долгого сжатия, жадно втягивая этот нектар.
«Вжих, вжих, вжих» — доносилось со двора, мерно и ритмично. Я с трудом поднялся с кровати — каждая мышца ныла, — и, я, кряхтя, словно дряхлый старик, подошёл к окну. Половицы под ногами скрипели так, словно готовы были в любой момент провалиться.
Ставни как и вчера, поддались не сразу. Деревянные петли разбухшие от сырости, сопротивляясь моим попыткам их открыть. Но когда я наконец справился с ними, приложив немалые усилия, то увидел картину, которая меня искренне порадовала.
Митяй, засучив рукава почти до локтей, размеренно водил косой, укладывая ровные ряды бурьяна. Видно было, что с косой он знаком не первый день — движения плавные, без лишней суеты — такое приходит только с опытом. Пот блестел на его загорелом лице, но работал он легко, будто играя.