«Я сделал свой выбор, Лира, — стояло в голове. — С чего ты взяла, что это — ты?»
Филлагория, скажи на милость, почему это так меня задело? Рэнимор знал, что говорить и как прикасаться, а я, как глупая, уши развесила. Я не хочу на трон! И в объятия Рэнимора — не хочу! Не должна…
«У короля есть ребенок», — пропел в голове голосок Альви, и мне захотелось выдрать из груди свое сердце.
«У вас истинно королевский разрез глаз», — следом пришел визгливый голос шута, и я едва не взвыла от отчаяния.
Устав бороться с навязчивыми мыслями и памятью-предательницей, что назло показывала самые сладостные и нежные моменты, я вскочила с кровати. Прикрыла смятую простынь одеялом, накинула халат и, стараясь не шуметь, вышла в коридор. Визиолла, сонно сбросив капсулу, оторвалась от потолка и полетела следом.
Но в коридоре секции я оказалась не одна.
Чуть поодаль, отвернувшись к высокому окну, стояла, сжавшись, невысокая девушка. Если бы не напряженная поза, можно было бы подумать, что она любуется сияющими маглюмами в кронах деревьев. Две растрепанные пепельные косы плетьми свисали поверх черного бархатного халата. Услышав мои шаги, она угрюмо обернулась через плечо и тут же спрятала лицо.
— Оливия? — удивилась я. — Что ты делаешь здесь в такой час?
— А ты? — угрюмо поинтересовалась девушка.
— Не спится, — пробормотала я первое оправдание, что пришло в голову.
— А-а, — протянула Оливия и закусила губу.
Между нами повисло напряженное молчание. По раскрасневшимся, почти багровым щекам Оливии, ее блестящим глазам и крепко сжатым кулакам я понимала: ее что-то раздражает. Или кто-то. Сильно. Возможно, даже я.
Но, тем не менее, ноги не желали нести меня дальше. Я привалилась к небольшой подпорке у окна и уставилась в потолок. Когда рядом кто-то есть, паника не так страшна.
— Я когда-нибудь ее задушу, — пробормотала Оливия в конце концов. — Разрежу подушку, выпотрошу и напихаю перьев ей в глотку! Чтоб плевалась и давилась, раз своей гордыней подавиться не может! Клянусь!
— Тебе тоже не нравится Шанти? — отчего-то я не удивилась.
— Кто такая Шанти? — Оливия снисходительно приоткрыла один глаз. — О, Шантилья, что ли? Да нет… Роттильда Колон, протеже какого-то зажравшегося чинуши, куда неприятнее!
— Отчего ты так невзлюбила ее?
— Не знаю, — Оливия лениво пожала плечом. — Наверное, за то, что у нее есть то, чего нет у меня: наглость и умение перешагивать через трупы. Если бы меня выпнули на аудиенции, я не смогла бы отстоять свои права. Тем более, что и прав- то у нее никаких не было… За гордыню непомерную. Я ведь тоже из семьи ученых, но не кичусь этим. Ну и за вонь! Спать с нею в одной комнате невозможно!
— Некоторые участницы ведь домой уехали. После них остались свободные места.
— С кроватей убрали белье, — отрезала Оливия. — Наверное, нас проверяют и на умение уживаться с соседками. В таком случае, я это испытание провалила.
Между нами снова натянулась тишина. Хрустальная и звонкая. Тронь — трещинами пойдет, осколками рассыплется. Слышалось даже, как маглюмы за окном рассекают воздух и колышут листья.
— Я уверена, что именно Роттильда самозванка, — подытожила в конце концов Оливия. Ее лицо сделалось серьезным и недвижимым, как восковая маска. Под глаза легли черные тени.
— Самозванка? — я насторожилась. — Но с чего бы вообще самозванцам быть во дворце?
— Двадцать одна участница, — заметила Оливия. — Ты слышала о правиле двадцати? Исключений никогда не фиксировали!
— Да, но самозванка, наверняка, отсеялась еще в первом испытании, — проговорила я. — Ведь его невозможно пройти, если Филлагория тебя действительно не поцеловала.
— Она как-то его обошла, — краснота снова поплыла по щекам Оливии. — Со своими алхимическими примочками. Я уверена.
— Просто Роттильда тебе не по душе, вот и все.
— Она не должна стать королевой, — процедила Оливия сквозь зубы.
— Ты станешь ею скорее, — успокоила я девушку. — Кстати, если хочешь, можешь поспать на моем месте сегодня ночью. Все равно я не засну.
Глаза Оливии загорелись надеждой:
— Н-нет… Я не могу твою кровать занимать.