Но самое главное: Рэнимор уже не подумает, что это я беду накликала… Точно не подумает. Иначе не спрятал бы меня в своих покоях сегодня.
А может быть… как раз наоборот?! Вдруг он хочет выведать у меня что-то важное?!
Мысль прочно вклинилась в голову и сдавила виски. Затошнило. В подлость Рэнимора верить хотелось меньше всего.
Выходить из ванной я боялась. Да так, что меня снова затрясло перед самым выходом, несмотря на плотную сорочку и толстый халат до самого пола. Сложнее всего признать, что ты ни в чем не виновата и не обязана ни перед кем оправдываться. Даже перед самой собой.
Рэнимор уже ждал меня за кофейным столиком. На аккуратном подносе дымился прозрачный чайник с насыщенно-багряным цветочным отваром. Две крошечные чашки тонкого фарфора переливались фестончатыми краями в приглушенном сиянии маглюмов.
— А где печеньки? — ляпнула я, пытаясь побороть сковавшую тело неловкость.
— Извини, только штрудель! — Рэнимор показал на длинное блюдо с лакомством. — Яблоки королевского сада, как они есть.
— Хочу печеньки, — капризно протянула я.
— Ну, раз это так принципиально… — Рэнимор лениво повел глазами и отставил чашку. Поднялся с насиженного места и побрел к выходу. Но, едва развел пальцы, готовясь прислонить ладонь к замку, сделалось страшно. Мы слишком многим рисковали и рискуем сейчас; а Рэнимор — вдвойне. Шагали в темноте по крышам, дурили голову охранникам и горничным, ныкались по коридорам… Хочу ли я подставить нас обоих из-за собственной глупой прихоти?
— Нет, — прошептала, подходя ближе. — Остановись.
— Это несложно для меня, — голос Рэма будто выцвел. — Поверь.
Он снова поднес ладонь к замку. Собравшись с духом, я потянулась и перехватила его запястье. Крепко и прочно, словно лук, из которого стреляю.
— Это просто каприз, — сказала спокойно, но голос предательски дрогнул. — Не более того.
— Но для чего, Лира? — Рэнимор с удивлением вскинул бровь.
— Хотела посмотреть, — я сжала пальцы крепче, словно опасаясь, что Рэм может вырваться, — на что ты способен ради такой, как я.
— А ты не поняла еще? — Рэнимор накрыл мою ладонь своей, и приятное тепло пробежало между пальцами.
— Я же глупая и ограниченная, — проговорила я с претензией.
— Принципиальная, — Рэнимор сделал шаг навстречу, по-хозяйски развернул меня. Лопатки уперлись в стену.
Под кожей разливалось жидкое пламя, и от этого становилось душно. Жар смыкал объятия на шее. Неожиданно осознала, что под моей сорочкой и халатом нет белья, и волнующий страх прострелил позвоночник. Безумие стояло за спиной и готовилось положить ладони на плечи.
Рэнимор приблизился. Тепло его кожи опаляло. Чужое дыхание лентой скользнуло по шее и пробралось на плечо, коснувшись ключицы. Я замерла, запечатывая в себе эти мгновения навеки. Волшебное тепло его ладоней. Разряды молний, бегущие между пальцами. Запах дорогих духов, которыми пользуются только особы королевской крови. Едва заметная щетина, нежно царапающая щеку… И шепот… Чуть хрипловатый, похожий на шелест голых ветвей в разгар осени. Пахнущий осенью: — И все еще остаешься такой, Воронье сердце.
Сильная ладонь властно скользнула по плечу. Прочертила линию по шее, рождая мурашки, и приподняла подбородок. И прежде, чем мой замороженный разум подобрал подходящий ответ, губы запечатал поцелуй. По-незнакомому страстный, дерзкий и волнующий.
Глава 56
Рэнимор испивал меня до самого дна, а мое тело лихорадило. Все теснее прижимал к стене, а я даже не пыталась вырваться, лишь позволяла ему сильнее раскрывать мой рот. Одурев до безумия, раскатывала его вкус на языке, задыхалась в поцелуе, пропускала через себя молнии. И молилась. Молилась, чтобы все не зашло слишком далеко. И… чтобы эти секунды, томящие и пронзительные, растянулись до масштабов вечности.
Прикосновения спустились по плечу и остановились на талии. Сильная ладонь поднялась по спине и раскрылась между лопаток. Жар его кожи проникал даже сквозь ткань. А я с ужасом понимала, что мне хочется сбросить халат. Безумие подошло ближе, вцепилось костлявыми пальцами в плечи, впрыснуло яд под кожу. Не излечиться. Не вырваться.
Собрав волю в кулак, я заставила себя разорвать поцелуй.
— Мы не должны, — выдохнула ему в шею. Влажная соль остывала на губах.
— Как представлю, Лира… — горячий шепот толкнулся в ухо, — что будешь принадлежать другому; как воображу, что придется спать с Лусьеной или Роттильдой, так…
Рэнимор задохнулся, прикусывая мочку моего уха. Застонав, я откинула голову назад.