Глава 2
Под сенью мира
Кажется, что университетская жизнь билась в сердце еще только вчера. Он до сих пор отчетливо помнит запах свежей краски в отремонтированном крыле экономического факультета. Как наяву перед глазами до сих пор всплывают яркие краски мирной жизни и свежесть весеннего дождя. А ведь прошло уже два долгих месяца с тех пор, как Вернер Гольц покинул родной город и отправился навстречу своей судьбе.
Но совсем еще недавно Вернер был таким же студентом, как и многие миллионы тех, кому страна напомнила о своем патриотическом долге. Он учился в университете в Йене, маленьком городишке, который нашел свое прибежище на реке Зала в Германии. Жизнь Вернера протекала с отцом и матерью в тесной квартире недалеко от центра города. Мать Вернера преподавала в частной школе, а отец работал в автомастерской и не редко после работы задерживался с друзьями в случайном кабаке, отмечая успешный ремонт машины высокого класса, за которую водитель выкладывал немалую сумму. Однако работа в мастерской не приносила постоянного дохода. Бывали времена, когда мастерская пустела, и семье приходилось потуже затягивать пояса.
Учеба Вернера в университете скорее была для него тяжким бременем, чем билетом в счастливое будущее. Молодой человек не видел себя экономистом и не представлял, как ему придется всю жизнь просиживать мягкое кресло в банке и считать чужие деньги. Хотя никаких иных альтернатив своего будущего он не видел, да и не хотел видеть. Помимо учебы его разум заполняли только мечты и туманные представления о великом будущем. Практически каждый день юноша предавался своим мечтаниям, в которых сладкая иллюзия вытеснила всякое представление реального мира. До нервных вздрагиваний он хотел стать великим, богатым, покорить всевозможные мировые вершины. День и ночь он воображал как взбирается на Эверест, выступает на мировой сцене, принимая истерические овации от публики, проектирует здания, сравнимые с чудесами света, командует армиями, выигрывая каждое сражение, ласкает самых красивых женщин в мире. Каждую из этих фантазий он смаковал особенно тщательно. Когда у семьи Гольцов была ферма за городом, отец учил Вернера кататься на лошади и Вернер обожал галопом выводить лошадь в бескрайние поля. Выезжая на широкую равнину, фантазия Вернера разыгрывала целое сражение времен 19 века. Восседая на бравом коне, юноша видел себя бесстрашным кавалеристом, которому предстоит сразиться с противником. На другом конце пустого поля воображение рисовало пехотные полки врага, приближавшиеся с каждой секундой. Буйство выдуманных событий не мешало Вернеру по-настоящему ощущать напускной адреналин, от которого внутри все сжималось и разлеталось на тысячи осколков. Словно наркотик, призрачные грезы приносили моральное удовлетворение на короткий срок. Надуманное чувство достижения успокаивало мальчишку и помогало ему уйти из той никчемной действительности, в которой он пребывал на самом деле. Будучи королем в собственном воздушном замке, Вернер медленно начинал негативно относиться к себе и своей жизни. Он впадал в отчаяние, понимая, что настоящая жизнь противоречит его мечтаниям. Это злило его. Сам того не замечая, молодой человек превратился в отъявленного пессимиста, каких свет не видывал. Возможно, читатель уже представил себе этого запертого в своих стереотипах и мечтах молодого человека, но все же набросаем его портрет.
Внешность Вернера Гольца была с виду очень проста и непримечательна. С первого взгляда ему сложно дать на вид восемнадцать лет. Если бы вы увидели его, перед вами бы стоял совсем юный подросток лет пятнадцати. В походке, движениях и жестикуляции проглядывала вечная замкнутость, которая приводила его в замешательство при общении с людьми. Но особенно Вернер замыкался при виде девушек, не зная, как перед ними ходить, как общаться и вовсе терялся, отчего всегда в итоге выглядел полным идиотом. По его лицу можно было сказать, что он нерешительный и растерянный; уголки тонких острых губ устремлялись вниз, придавая лицу загримированную театральную грусть. Но основной характеристикой Вернера Гольца были его глаза, которые всегда дышали тоской и отображали потерянность в этом бренном мире. Даже когда он улыбался и надевал веселую, смеющуюся маску, его глаза вот-вот готовы были заплакать. Улыбка Вернера вызывала у окружающих добрую и заботливую жалость к нему, хоть и улыбался он очень редко. У однокурсников же он вызывал только насмешки, а у некоторых даже раздражение.