Алтаец тихонько поднялся и, стараясь не привлекать к себе внимания, вышел в приемную.
— Оленька, где я могу посидеть, пока Виктор Сергеевич занят?
Та кокетливо повела плечиком:
— Возле меня.
Очевидно, она поняла, что Арсений с Виктором друзья, а потому решила на всякий случай расположить к себе алтайского гостя.
— Мне это будет очень приятно, — галантно склонил голову кумандинец. — Но в другой раз. Сейчас мне необходимо обдумать несколько вопросов.
— Дверь напротив, — поджала губки Оленька. — Там у нас комната отдыха.
Ссорятся с секретаршами только недальновидные люди. Арсений ласково погладил ее ручку и вышел в коридор. Ему действительно нужно было о многом подумать.
Глава 11
Герой безуспешно пытается вызвать патрона на откровенность
Виктор хватился своего стража лишь под вечер. Разыскал его через секретаршу.
— Ты куда запропастился?
Арсений опустился в кресло.
— Я все время был здесь, рядом. Ты ведь не принимал никого постороннего?.. Мне необходимо с тобой поговорить.
— Я в твоем распоряжении. У меня как раз сейчас появилось «окно». Слушаю тебя.
Услышав слово «окно», Арсений механически взглянул на стену кабинета. Отметил про себя, что прицельно выстрелить через оконный проем с улицы совсем нетрудно…
Ему не хотелось начинать этот разговор. Но и оттягивать его было невозможно.
— Виктор, я уже спрашивал, но ты не захотел отвечать на мой вопрос. Я его повторяю: кто и за что нарисовал на тебя зуб?
Волков беззвучно подвигал сжатыми губами. Потом процедил сквозь зубы:
— Мне не хотелось бы об этом говорить.
Арсений был готов к такому повороту.
— Это я уже понял. Дело, конечно, твое. Но я хотел бы тебе очень кратенько рассказать о нашей, кумандинской, мифологии.
— Зачем?
— Сейчас поймешь. Ведь мифы — это не сказки для взрослых, как их нередко воспринимают, в них заключена мудрость народа. Надеюсь, с этим ты спорить не станешь?.. Знаешь, у меня в Донецке живет друг-приятель, отличный парень с французской фамилией Коссе. Он мне как-то привел довольно любопытное наблюдение: русские родители детям рассказывают сказки про Иванушку-дурачка, а евреи отпрысков воспитывают на примере мудрого Моисея… Что ж удивительного, что Абрам вырастает умнее Ивана?
— Ну ладно, может быть, ты и прав. Послушаем твою побасенки.
— Я коротко. Верховный наш дух или бог по имени Бай-Улген живет на небе. А его брат, Эрлик — под землей. Этот Эрлик рад бы хоть сейчас всех людей забрать в свое подземное царство. Тем более, у него много айна, слуг… Знаешь, кто ему мешает сделать это?
— Ясно же, этот Бай… как его…
— Улген? Ошибаешься. Бай-Улген правит всем миром в целом. Понимаешь? У него задачи глобальные: климат, там, погода, землетрясение, нашествие саранчи… Судьбой же каждого отдельного человека распоряжается третий бог, Кагыр-Кан.
— Это он посылает к человеку этого твоего черного жеребца без тени?
— Он не посылает, а разрешает. Во всяком случае, этот черный жеребец без ведома Кагыр-кана человека посетить не имеет права. Уловил, к чему я это рассказал?
— Нет. Причем тут твои языческие боги к моей личной судьбе?
— Кагыр-Кан сам, ориентируясь, естественно, на волю богов, как небесного, так и подземного, но, тем не менее, в достаточной степени самостоятельно, решает, позволить ненасытному Эрлику забрать к себе душу конкретного человека или же нет. Понятно? Он распоряжается судьбой человека, хотя и не является в нашем пантеоне какой-то ключевой фигурой.
— То есть это «серый кардинал» вашего загробного мира?
— Если брать судьбу конкретного человека, то да.
Виктор задумался.
— Значит, ты хочешь выступить в роли этого самого Кагыр-кана?
— Да ты что! Куда мне — со свиным-то рылом… Ты опять не понял. Распоряжаться судьбой человека можно лишь обладая необходимым минимумом информации. А я про твои дела и проблемы ничего не знаю. Это ты должен определить, кто именно пытается взять на себя роль Кагыр-кана, чтобы спровадить тебя к Эрлику. Я же всего лишь попытаюсь быть твоим Умаем, личным духом-покровителем или ангелом-хранителем, если тебе эти слова ближе. Но пока я не буду знать, откуда ветер дует, вся инициатива будет в руках неведомого мне злого духа Кудербе-аза…