Судя по всему, смерть настигла Кеймерона, когда он, сидя за столом, говорил по телефону. Падая на пол, он не выпустил трубку, хотя не исключено, что ее вложили ему в руку уже после убийства. Я огляделся. На столе лежали какие-то письма. Вертящийся стул, на котором, очевидно, сидел Кеймерон, валялся поодаль.
Тут в комнату вернулась ворона. Села на подсвечник, склонила голову набок и уставилась на меня блестящими бесстыжими глазами.
— Вор-р-р, — каркнула она.
— Вр-р-рун, — прокаркал я в ответ.
Ворона раскрыла крылья, и из ее горла вырвалось нечто, похожее на хохот.
В углу комнаты висела стальная клетка. Большая — в ней, наверное, уместился бы орел. Дверка клетки была отворена и прикручена проволокой к прутьям.
На столе что-то блеснуло. Подойдя к нему, я увидел точь-в-точь такую подвеску, как та, которую нарисовал Шарплз, но без изумрудов — их вынули из золотой оправы.
Здесь же, на столе, лежал пистолет двадцать второго калибра, а пустая коробка из-под патронов — на полу. Я наклонился, понюхал ствол и ощутил запах пороха, — значит, стреляли совсем недавно.
В поле моего зрения вдруг попало нечто захватившее меня — какое-то необычное сияние. Его излучал большой изумруд удивительной чистоты. Никогда прежде я не видел такой сказочной красоты камня. Очень хотелось его потрогать, но я сдержался.
Еще на столе лежали тонкие кожаные перчатки. Должно быть, Кеймерона. Когда он выходил от Джеррета, я заметил, что его руки были в перчатках.
Причина смерти не вызывала сомнений — Кеймерона закололи, ударив в спину чем-то острым, по всей вероятности кинжалом. Лезвие прошло под левой лопаткой прямо в сердце. Орудия убийства я не обнаружил.
Шарплз по-прежнему сидел на верхней ступеньке, раскачиваясь из стороны в сторону.
— Что же теперь делать? — застонал он, увидев меня.
Я положил руку ему на плечо.
— У вас есть два пути.
Он тупо уставился на меня. Казалось, мышцы его лица полностью утратили упругость. Оно походило на свежий хлеб — ткнешь пальцем, останется след.
— У вас есть два пути, — повторил я. — Или вы сообщаете в полицию об убийстве, или исчезаете отсюда и ничего никому не говорите. Если вся ваша скорбь притворна, лучше поскорее уйти, а если убийство друга действительно потрясло вас, звоните в полицию.
— А вы разве не обязаны сообщать в полицию о событиях такого рода?
— Обязан.
— Так в чем же дело? Звоните. Можете считать, что вам повезло: наверное, вас наградят за сообщение.
— Не наградят. Позвонить-то я позвоню, но называть свое имя, а также имя того, кто здесь со мной, я вовсе не обязан.
И тут Шарплз сразу перестал трястись. Передо мной снова был уравновешенный, сдержанный и уверенный в себе бизнесмен.
— Как вы полагаете, меня вызовут в полицию?
— Возможно.
— И спросят, где я был в то время, когда произошло убийство?
— Скорее всего.
— Ладно. Сообщим в полицию. Думаю, сейчас мне лучше убраться отсюда, чтобы не добавлять отпечатков своих пальцев.
— Добавлять?
— Ну мало ли что… Вдруг я случайно до чего-нибудь дотронулся…
— Если это так, то я вам не завидую. Он мрачно взглянул на меня.
— Тут неподалеку аптека. Можно позвонить оттуда, — предложил я.
— Вы помните, что в течение последнего часа я все время был с вами, Лэм?
— В течение последних двадцати минут, — поправил я.
— Но до этого я был у мисс Кул.
— Об этом пусть помнит она.
Глава 5
Мне нравилось, как работает сержант Сэм Бьюда. Я прекрасно знал, что, едва Шарплз выйдет, Бьюда, вооружившись увеличительным стеклом, примется рассматривать отпечатки его пальцев, изучать почерк. Но пока что сержант являл собой воплощенную учтивость.
Он внимательно выслушал Шарплза о том, что Боб Кеймерон был его компаньоном… что шел сюда по делу и пригласил меня зайти тоже, поскольку со мной у него было… другое дело.
Сержант Бьюда хотел было о чем-то спросить, но промолчал. Он посмотрел на меня и, так как по выражению моего лица было крайне трудно что-либо понять, снова повернулся к Шарплзу, который интересовал его гораздо больше. Обо мне ему и так все было известно.
— Вы давно его знали? — спросил Бьюда.
— Много лет.
— Вы знали его друзей?
— Конечно.
— А врагов?
— У него не было врагов.
— По крайней мере один враг у него был, — заметил Бьюда. — Тот, что побывал здесь полтора часа назад.
Шарплз промолчал.
— Кто вел хозяйство Кеймерона?
— Мария Гонсалес.
— Сколько времени она здесь служила?
— Много лет.
— Конкретнее.
— Ну, лет восемь, может быть, десять.
— Она делала всю работу по дому?
— Убирала, иногда выполняла разовые поручения. У Кеймерона не было другой постоянной прислуги.
— А что, он редко устраивал званые обеды?
— Думаю, он вообще их не устраивал.
— А где сейчас эта Мария Гонсалес?
— Не знаю, может быть, отправилась в магазин. Или просто вышла по своим делам.
— А давно у него эта ворона?
— Три года.
— Она говорящая?
— Знает несколько слов.
— Кеймерон надрезал ей язык?
— Нет. Если надрезать язык, ворона лучше говорить не станет. Это все предрассудки.
— Откуда вы знаете?
— Боб мне сказал.
— Как она к нему попала?
— Нашел в поле едва оперившуюся. Принес домой, стал кормить и в конце концов привязался к птице. Видите там, на крыше, круглое отверстие — это специально для вороны.
— А куда она летает?
— Неподалеку. Насколько мне известно, где-то здесь живет Дона Грэфтон, дочь шахтера. У нее есть вторая клетка для Панчо. Кеймерон хорошо знал эту девушку. Вообще, он очень часто ездил по южноамериканским шахтам и был знаком с их персоналом гораздо лучше, чем я.
— А при чем здесь ворона?
— Понятия не имею.
— Я тоже.
— Вы спросили, куда летает ворона, — я вам ответил…
— А где она сейчас?
— Не знаю. Когда мы вошли, она была здесь, летала по комнате. А когда появились вы, улетела. Может быть, она у дочки Грэфтона?
— Вы знаете адрес этой девушки?
— Нет.
— У Кеймерона был с ней роман?
— Нет, что вы! Он был уже не в том возрасте.
— Он старше вас?
— Да, на два года.
— А что, вы уже не заводите романов?
— Как сказать… Во всяком случае, я ни с кем…
— Никогда?
— Практически никогда.
— У Кеймерона были любовницы?
— Не знаю.
— А как вам кажется?
— Мне не хочется говорить на эту тему.
— Зачем вы к нему приехали?
Шарплз даже глазом не моргнул.
— Хотел поговорить об одном деле, в котором Боб был тоже заинтересован.
Бьюда сунул руку в карман и достал подвеску.
— Вам знакома эта вещь?
— Первый раз вижу.
На меня Бьюда демонстративно не обращал никакого внимания. Я взял сигарету, закурил. После небольшой паузы сержант снова обратился к Шарплзу:
— Попрошу вас составить список лиц, с которыми у Кеймерона были деловые связи.
— Хорошо.
— Пожалуй, все, — сказал Бьюда. — Подумайте на досуге, не упустили ли вы что-либо в своем рассказе, и, если вспомните что-то заслуживающее внимания, свяжитесь со мной. А сейчас составьте список этих людей и пометьте, пожалуйста, какого рода дела были у Кеймерона с каждым из них. Ну а потом можете уйти.
— А мне как быть? — спросил я.
— Вы можете уйти хоть сейчас. В случае чего я найду вас.
— Нет-нет. Пожалуйста, Лэм, останьтесь, — попросил Шарплз. — Вы мне нужны, чтобы…
— Чтобы составить список, не так ли? — перебил Бьюда заговорщицки и вышел из комнаты.
Когда Шарплз заканчивал составлять список, вернулась Мария Гонсалес, худощавая темноволосая женщина лет пятидесяти. Судя по всему, она плохо понимала английский.
В руках она держала тяжелую сумку, набитую продуктами. На пороге ее встретил полицейский и отвел наверх к сержанту Бьюде.