В любом случае, скоро снова надо будет наполнять ведро. Пора было двигаться к Винному ручью. На сей раз, она решила пойти по дороге, вдоль которой стояли столы. Запахи вызывали танталовы муки. Как на любом празднике здесь было все, начиная с жареного гуся, и заканчивая медовыми пирожками. Дразнящий запах пирожков казался самым привлекательным из всех яств. Все хозяйки к стрижке овец наготовили все самое лучшее.
Пока она шла мимо столов, Эгвейн предлагала воду женщинам, расставлявшим еду, но они только улыбались ей и качали головами. Она, однако, продолжала, и это было не только из-за запахов. У них была вода для чая, которую кипятили на огне позади столов, но кому-то могло захотеться холодной воды из реки. Ну, может теперь уже не такой холодной, но все же...
Впереди у стола сгорбился Кенли, который больше не пытался казаться выше. Если уж на то пошло, то сейчас он старался казаться поменьше. В одной руке у него все еще было ведро, но, судя по тому, как оно гремело, оно было пустым, и он уже не мог никому дать воды. Эгвейн нахмурилась. Он... подкрадывался. Вот что он делал. Но что он затевает...?
Внезапно его рука метнулась вперед и схватила со стола один из медовых пирожков. Эгвейн негодующе открыла рот. И он смел говорить с ней о ребячестве? Да он такой же, как Ивин Финнгар!
Прежде чем Кенли успел сделать второй шаг, госпожа Айеллин соколом набросилась на него, одной рукой выкручивая ухо, а другой - выхватывая пирожок. Это были ее пирожки. Стройная женщина с толстой седой косой, достававшей до самых бедер, Корин Айеллин пекла лучшие сладости во всем Эмондовом Лугу. "Кроме моей матери", - подумала Эгвейн. Но даже ее мать говорила, что Корин все делает лучше. Но только сладости, конечно. Госпожа Айеллин щедрой рукой раздавала хрустящие пирожки и куски пирога, если только не было время обеда или чья-нибудь мать просила ее не делать этого, но она была очень строга с мальчишками, которые пытались стащить их у нее за спиной. Кто бы это ни был. Она называла это воровством, а воровства она не терпела.
Она удерживала Кенли за ухо и грозила ему пальцем, приговаривая вполголоса. Лицо Кенли сморщилось, словно он был готов заплакать, и он постепенно съеживался, пока не стал казаться ниже Эгвейн. Она удовлетворенно кивнула. По крайней мере, в ближайшее время он не будет задаваться, пытаясь командовать. Проходя мимо, она отодвинулась от госпожи Айеллин и Кенли подальше, чтобы никто не смог заподозрить, что она пытается стащить сладости. Такая мысль даже не приходила ей в голову. Ну, может быть, не всерьез.
Внезапно она бросилась вперед, ныряя между снующими перед ней людьми. Да. Это был Перрин Айбара, коренастый мальчик, который был выше большинства своих сверстников. И он был другом Ранда. Она устремилась сквозь толпу, больше не обращая внимания на просьбы попить, и не задерживаясь, пока не оказалась в нескольких шагах от Перрина.
Он был со своими родителями. Его мать держала на руках младенца - Петрама, а маленькая сестренка Перрина - Деселле - одной рукой цеплялась за ее юбку, с интересом рассматривая окружающий мир, людей и даже только что остриженных овец. Адора, его вторая сестра, стояла, скрестив на груди руки с обиженным лицом, которое пыталась скрыть от матери. Адоре, чтобы получить разрешение подавать воду, придется ждать до следующего года, и она, вероятно, хотела отправиться поиграть с друзьями. Последним в маленькой компании оказался мастер Лухан. Это был самый высокий человек во всем Эмондовом Лугу, с мощными руками, каждая, что твой ствол дерева, а на его грудь налезла бы не всякая рубашка. Рядом с ним мастер Айбара казался не просто худым, а даже хрупким. Он беседовал с мастером и госпожой Айбара. Это озадачило Эгвейн. Мастер Лухан был кузнецом в Эмондовом Лугу, но никто не ходить просить выковать что-нибудь всей семьей. Еще он был членом Совета Деревни, но и тут выходило то же самое. Кроме того, госпожа Айбара стала бы вмешиваться в дела Совета Деревни не раньше, чем мастер Айбара вмешался бы в дела Круга Женщин. Эгвейн, может, и было всего девять, но это она знала точно. О чем бы они ни разговаривали, они уже почти закончили, и это было хорошо. Ей не было дела до того, о чем они говорят.
- Он хороший паренек, Джослин, - сказал мастер Лухан. - Хороший паренек, Кон. Он отлично справится.
Госпожа Айбара довольно улыбнулась. Джослин Айбара была красивой женщиной, и когда она улыбалась, казалось, что солнце готово признать поражение. Отец Перрина мягко рассмеялся, и взъерошил ему кудрявые волосы на голове. Перрин сильно покраснел, но ничего не сказал. Он вообще был стеснительным и говорил мало.
- Сделай, чтобы я полетала, Перин, - попросила Деселле, протягивая к нему руки. - Сделай, чтобы я полетала.