Блю всегда нравилось ощущать себя очень нужной, и все же иногда ей хотелось, чтобы слово «нужная» не было синонимом «полезной».
Бдение возле церкви было чрезвычайно важным для одной из самых необычных услуг, которые оказывала Мора. Клиентам, постоянно живущим в городе и ближних окрестностях, она давала гарантию, что если им самим или кому-то из дорогих им людей предстоит умереть в предстоящем году, она заблаговременно даст об этом знать. Кому не захочется заплатить за такое? Ну, верный ответ: большинству населения мира, потому что большинство не верит в сверхъестественное.
— Ты что-нибудь видишь? — спросила Блю. Она крепко потерла онемевшие ладони одну о другую, чтобы немного согреть их, и взяла блокнот и авторучку.
Нив сидела неподвижно.
— Что-то только что прикоснулось к моим волосам.
По коже рук Блю, под рукавами, пробежали мурашки.
— Один из них?
— Те, кого ждет смерть, должны пройти дорогой трупов через ворота, — ответила Нив внезапно охрипшим голосом. — Это, наверное, что-то другое… еще какой-то дух, призванный твоей энергией. Я не понимаю, какое воздействие ты можешь оказывать.
Мора никогда не говорила о том, что мертвых сюда привлекает присутствие Блю. Вероятно, не хотела ее пугать. А может быть, Мора просто не видела их — возможно, в этом смысле она была так же слепа, как и Блю: не могла видеть духов.
Блю испытала неприятное ощущение легчайшего ветерка, коснувшегося ее лица, пошевелившего вьющиеся волосы Нив. Обычные невидимые духи еще не успевших умереть людей — одно дело. Призраки, которым вовсе не обязательно оставаться на тропе, — совсем другое.
— Это… — начала было Блю.
— Кто вы? Роберт Нейманн, — перебила ее Нив. — Как вас зовут? — Рут Верт. Как вас зовут? Фрэнсис Пауэлл.
Блю торопливо царапала ручкой в блокноте, записывая имена на слух, так, как их произносила Нив. Впрочем, она то и дело вскидывала голову и смотрела на дорожку, стараясь разглядеть там… что-нибудь. Но, как всегда, она видела только буйно разросшуюся росичку и едва различимые во мраке очертания голых дубов. Черная пасть церковной двери поглощала невидимые души.
Ничего не видно, ничего не слышно. Не было никаких признаков присутствия мертвых, кроме имен, записанных в блокноте, который она держала в руке.
Может быть, Нив была права. Может быть, у Блю действительно что-то вроде личностного кризиса. Время от времени ей казалось немного несправедливым, что все могущество и все чудеса, окружающие ее семью, доходят до нее только в виде бумаг, которые нужно вести.
По крайней мере я все же могу принимать в этом участие, мрачно думала Блю, хотя ощущала, что причастна к делам семьи не больше, чем собака-поводырь. Она поднесла блокнот к лицу — ближе, ближе, еще ближе, — чтобы разглядеть в темноте, что написала. Имена в списке были популярны 70–80 лет назад: Дороти, Ральф, Кларенс, Эстер, Герберт, Мелвин.
И очень много одинаковых фамилий. В долине преобладали старинные семейства, если даже не влиятельные, то обычно многочисленные.
Сквозь свои мысли Блю услышала, что интонация Нив стала более настойчивой.
— Как ваше имя? — спросила она. — Прошу прощения, как ваше имя? — На ее лице появилось совершенно несвойственное ей испуганное выражение. Против обыкновения Блю проследила за взглядом Нив до середины двора.
И кого-то увидела там.
Сердце Блю подпрыгнуло, словно ей в грудину изнутри сильно ударили кулаком. В следующий такт сердцебиения увиденное оставалось на месте. Кто-то присутствовал там, где ничего не должно было находиться.
— Я вижу его, — сказала Блю. — Нив, я вижу его.
Блю всегда представляла себе процессию душ как нечто упорядоченное, но этот дух казался неуверенным и чуть ли не метался. Это был взлохмаченный молодой человек, одетый в брюки и джемпер. Он не казался совсем прозрачным, но точно не полностью присутствовал здесь. Его фигура выглядела расплывчатой, как сквозь мутную воду, черты лица были неопределенными. В его облике вообще не было никаких особых примет, кроме молодости.
Он был совсем юным — воспринять это было тяжелее всего.
Пока Блю рассматривала его, он потер пальцами висок и нос сбоку. Это был настолько странно живой жест, что Блю на мгновение сделалось нехорошо. Потом он качнулся вперед, будто его подтолкнули в спину.