– Из этих, что за мир... Из пацифистов. – Сосед с задержкой припомнил нужное слово. – Вон, на пиджачке значёк. Вояки их страсть как любят, гребут первыми. Для таких пацифёров у них всегда есть место в штурмовых ротах.
Присмотрелся – серебристый значок в виде веточки присутствовал на лацкане, и никто его даже не пытался снять.
Дверь снова открылась и к нам забросили ещё одного беднягу. На этом рекрутёры решили жатву завершать, и паробус стал понемногу разогревать котёл. Сначала тихое шипение становилось всё громче, затем водитель пару раз спустил пар, и свисток отозвался громкой звонкой трелью. Такой себе способ проверить давление, весьма условный, но опытному человеку с хорошим слухом хватило. Громко лязгнула механика, включилась передача, и паробус весьма резво покатился, везя новобранцев навстречу их незавидной судьбе.
Доставили нас в комендатуру, сразу на медицинскую комиссию. Одну я уже проходил, во французском иностранном легионе – много разных кабинетов, доскональное изучение медицинской карты, тесты и жёсткий отбор... Тут всё было совсем по другому. Одна единственная комната с тремя разными врачами: переписали системную визитку на бумагу, проверили или руки-ноги на месте, что с члена ничего не капает, замерили рост и вес и поставили штамп "Годен". В одну дверь зашёл, в другую вышел. На всё про всё – пять минут.
С распределением было по другому. В кабинет к вершителю судеб заходили иногда и на десять минут, и на пятнадцать. Некоторые вылетали как пробки уже через минуту, маргиналы и бедняки по виду. Настала и моя очередь. Зашёл, стою в одних трусах и майке перед важным офицером и его помощницей.
– Повар значит. Хочешь по специальности служить? – Просмотрев моё дело, спросил военный.
– Я вообще не хочу служить, я пацифист и считаю, что людей нельзя убивать. Нет войне! – На такое гордое заявление помощница громко хмыкнула, а офицер скривился как от килограмма лимонов.
– И откуда такие долбоклюи берутся? Пойдёшь в третью штурмовую бригаду. – И как выплюнул на прощание: – Удачи.
В часть за городом новобранцев третьей штурмовой отвозили паробусами – чтобы не разбежались. Хотя куда им, дохлякам и убогим. Переживал, что в учебке застряну надолго, но пронесло. Нам выдали форму, показали как пользоваться винтовкой, особый упор сделав на команде "Примкнуть штыки". На следующий день отвели на полигон и дали выстрелить по пять раз из старых разболтанных винтовок, и уже вечером загрузили в состав, в деревянные, продуваемые со всех сторон вагоны.
В первый же вечер часть солдат умудрилась напиться. Кто до бессознательного, а кто до сознательного патриотизма. В целом настроение было приподнятое, то и дело слышались тосты и лозунги.
– Порвём федератов, поможем братскому народу Срединии!
– За свободных!
– Нет империализму!
– Убьём их всех! Очистим Срединию от ублюдков.
На следующий день выпивки уже не было и всё вошло в колею.
Дорога до Срединии заняла два дня и три ночи. Дерьмовая это была дорога – новобранцы вповалку лежали в вагоне, отхожее место было в одном из углов, и если бы не многочисленные щели в стенках, я бы точно сошёл с ума от вони. Жратвы горячей тоже не было – два раза в день давали сухпайки. Мечта, а не служба.
На третью ночь, под самое утро, стала слышна далёкая канонада. Фронт близко. Наконец паровоз остановился, громко шипя и стравливая лишнее давление, и солдат выпустили на улицу. Свежее пополнение встречал молодой офицер с опытным унтером и десятком откормленных морд из военной полиции: вооружённых, злых и не стесняющихся лупить раззяв прикладами и дубинками. Так-то винтовки были и у нас, но без боезапаса. С трудом построив новобранцев в кривую колонну, нас отправили дальше своим ходом.
До позиций топали ещё пол дня, и с каждым пройденным километром всё явственней проступали признаки боёв. Сожжённые дома, разбомбленные укрепления, разбитые паротяги на обочинах. Пустые сёла – гражданских почти не было. Война, точнее как писали в прессе конфликт, начался всего два-три месяца назад, а местные уже разбежались кто куда. Привыкшие.
Командование третьей штурмовой бригады располагалось в отбитом у федератов лагере. На удивление почти не пострадавшем от обстрелов. Тут, похоже, даже просто не стреляли. Здания стояли целыми, ангары под технику, на плаце ни единой воронки. Нас построили, распределили по подразделениям и сообщили о завтрашнем наступление на укрепрайон противника. Вышел командующий и произнёс вдохновляющею речь.