Я въехал в Бовуар, в реальный мир. Завтра надо будет наведаться в Гро-Кайу, осмотреть кобылу. Неблагодарная работенка. Я заметил, что хозяин табачной лавки подает мне знаки, но я не был расположен останавливаться. К тому же, не знаю уж по какой ассоциации, я вдруг вспомнил, что ничего не купил для Элианы, хотя до сих пор из каждой поездки в Нант возвращался с каким-нибудь сувениром. Она-то, конечно, ни в чем бы меня не упрекнула. Зато я теперь на протяжении всего вечера рта не открою, терзаясь угрызениями совести. Я невольно сбросил газ. Будь у меня побольше мужества, я бы повернул назад. Предпочел бы исчезнуть. Но я был уже у своего дома; предстояло продолжать жить, лгать, обманывать всех вокруг. Я собирался свернуть к гаражу, как вдруг обнаружил «пежо» доктора Малле. Врач — в моем доме? Тут я вспомнил о знаках, что подавал мне Курийо, владелец табачной лавки, и осознал, что случилось что-то серьезное. В этот миг из дома вышел какой-то мужчина и, увидев меня, прокричал:
— А вот и он!
Я остановил машину у входа. Последующее происходило в каком-то тумане. Помню только свое изумление и ужас, когда кто-то сказал мне:
— Она внизу, в вашем врачебном кабинете.
На крыльце и в вестибюле толпились люди. Передо мной расступились, и я увидел склоненного над Элианой Малле. Он с усилием распрямился и утер лоб.
— Она упала в колодец, — коротко сказал он и вернулся к прерванному занятию — он делал Элиане искусственное дыхание. Не оборачиваясь, он добавил: — Жить будет, но еще бы чуть-чуть...
Какая-то женщина всхлипывала. Я узнал матушку Капитан. Том тоже скулил, и от входа шел гул разговоров. Страх отнюдь не сковал меня. Мне было не впервой попадать в переделки. Я аккуратно выставил матушку Капитана и закрыл за ней дверь. Потом вернулся к доктору. С виду я был совершенно хладнокровен, но под черепом у меня подобно колоколу в тумане беспрестанно бухало: «Колодец... Колодец...» Элиана еще не пришла в сознание. Она была перепачкана землей, мертвенно-бледная, вымокшая, жалкая со своими слипшимися волосами и каплями воды на лбу. Никогда еще я не был так уверен, что люблю ее. Никогда еще мои руки не были столь искусны и заботливы. Малле, изнуренный, закурил сигарету.