Марта колебалась. Было видно, что пылкая речь ворожеи заставила ее крепко задуматься. Перспективы, нарисованные Пелагеей, действительно были умопомрачительными, но где гарантия, что подлая ворожея не держит за спиной камень?
— Ну же, решайся! — Подтолкнула вурдалачку ворожея. — Другого шанса не будет.
Пелагея резко встала, подошла к Марте и выхватила из ее рук бокал, расплескав его содержимое. В следующую секунду тонкий хрусталь разлетелся в ее руке. Острые осколки впились в ладонь, на испачканный вином, некогда, белоснежный ковер закапали крупные капли крови. Пелагея выронила осколки и протянула окровавленную руку вурдалачке.
— Договор?
Поколебавшись с минуту, Марта все же взяла окровавленную руку Пелагеи, развернула ладонь кверху и медленно, не без наслаждения слизала ее кровь.
— Договор.
Глава 4
«Ты, Гришенька, носик то не задирай…» — часто говорила мне мама в детстве, особенно, когда я зазнавался. Слова эти непременно подкреплялись легким щелчком по носу. Для меня это одно из самых теплых воспоминаний детства.
И действительно, была у меня такая привычка — гордиться своими достижениями и выставлять их, как нечто уникальное. К примеру, получил пятерку за контрольную по математике — молодец. Удалось из говна и палок смастерить себе крутую игрушку — да умничка. Крутанул во дворе перед ребятами сальтуху в прелые листья, заботливо уложенные в аккуратную горку местным дворником — герой! Ходишь, такой, нос задрал, гордишься собой. Думаешь, никто и никогда до тебя подобное не совершал, не мастерил, не достигал… А главное хочется, чтобы не только ты за себя радовался — сам ты и так в курсе, какой весь из себя замечательный. Хочется, чтобы непременно все вокруг увидели, какой ты отпадный чувак. Чтобы все тобой восторгались и гордились одним лишь фактом знакомства с тобой.
Время шло, а привычка делать все так, чтобы восторгались окружающие, не пропала. И, ведь каждый раз, как только я начинал думать о своей уникальности или исключительности, мир щелкал меня по задранному носу. Больно так щелкал. Совсем не так, как это делала мама. Бывало, только подумаешь: «Как же я классно вожу машину…», даже еще не озвучишь эту мысль, а только в уме прокрутишь, как тут же попадаешь в какую-нибудь дрянную ситуацию на дороге. Бампер себе помнешь, или вообще притрешь кого-нибудь на парковке, а, может, и подрежешь кого ненароком, выезжая на главную дорогу.
Вот и сейчас меня вселенная уму-разуму учила, в очередной раз давая понять, что гордыня — грех.
Итак, расклад: я заперт в каком-то сарае — подвешен кверху ногами за ржавый крюк в потолке. Руки крепко-накрепко связаны за спиной, а во рту кляп, стянутый грязной тряпкой, завязанной на затылке тугим узлом. Голова раскалывается, в ушах долбит собственный пульс, да так, что не слышно всех остальных звуков. Лишь тихий голос матери в голове: «Ты, Гришенька, носик не задирал бы, глядишь и не скрутили бы тебя ведьмы…»
Так, стоп — такого мама бы не сказала. Открыл глаза, а передо мной Василий сидит. Только сидит он почему-то на потолке. Ах, да, это же я вниз головой болтаюсь, Василий же мой сидит на полу, как и положено домашнему питомцу. Сидит, сволочь, и деловито вылизывается. Еще и учит, скотина, как жить. Причем, учит мамиными словами. Лучше бы помог выбраться, зараза. Именно это я и попытался ему сказать, но из-за кляпа во рту получилось неважно. Только невнятное мычание.
— Ты, хозяин, как я попытайся, — подначивал меня Василий, — мыслью одной. Я же с тобой не мяукаю, а разговариваю. Так, чего же ты по-коровьему со мной? По-коровьему я не понимаю…
И, ведь, коготь о коготь не ударит, пока своего не добьется, зараза. Учит он меня, видите ли…
Кот у меня и раньше покладистостью не отличался, а в последнее время, так и вовсе разошелся. Как только с него заклятье рун забвения сняли, так его и понесло. Вспомнил мой слуга посмертный наказ своей прежней хозяйки Варвары — учить меня уму разуму и принял это поручение слишком буквально.
Правда, пользы от его воскресшей из небытия памяти все же было больше, чем вреда. Одно то, что он вспомнил, где Варвара хранила все свои секреты — информация на вес золота.
Как оказалось, Пелагея, завораживая моего кота редким парным артефактом рун забвения, купленным у мага, которого они натравили на свою бабку Варвару, преследовала тем самым лишь одну цель — не дать мне подготовиться к нашей с ней дуэли. И в целом, ей это удалось. К дуэли я действительно не подготовился, вследствие чего пришлось погибнуть и воскреснуть. Причем сделать мне это пришлось дважды. Как мне это удалось — история, достойная отдельного рассказа и к текущему положению вещей уже не относится. Скажу лишь то, что в стычке с ворожеями мне крепко помог Геворг при непосредственном участии отца Евгения. Их временный союз породил поистине гениальный план, реализация которого позволила мне выжить в заведомо проигрышной ситуации и даже не потерять силу при этом. Кроме того, сразу после моих символических похорон, объявился и Василий в хитрой голове которого оказалось превеликое множество полезной для меня информации. Самой важной, разумеется, была информация о неком древнем фолианте, где Варвара хранила свои заклинания и рецепты.