Реплика молоденькой капитанши на федералов не произвела никакого впечатления. Вилкину вообще как будто не замечали. Гости еще пару минут пообщались тихонько с Сапоговым, тот так же тихо ответил: «Есть!», и брифинг на том завершился. После того, как из конференц-зала вышли федералы, Сапогов еще минут десять разорялся на тему неуместного рвения Вилкиной к работе, чем знатно порадовал добрую половину отдела. Особенно довольной была ухмылка на лице Самойлова, что навело Катерину на мысль о том, что руку она ему все же при случае сломает.
В конце совещания Сапогов мелко нарезал всем и каждому задания на ближайшие сутки, еще раз скользнул недобрым взглядом по капитану Вилкиной и был таков. После его ухода публика рассосалась в мгновение ока, оставив Катерину одну наедине со своими мыслями.
Вдруг ее плеча кто-то коснулся:
— Екатерина, голубушка, — услышала она за плечом голос судмеда, — вы в профессии без году неделя, а поэтому позвольте дать вам совет…
— Карпыч, да не зуди ты! — осадила назойливого старика Вилкина. Она и без него понимала свой косяк, только поделать с собой ничего не могла. Не терпела она таких вот подковерных игр, а уж когда эти забавы перерастали в межведомственную свару, более похожую на детскую игру в «горячую картошку», то становилось тошно. Гибнут люди. Гибнут странно и нелепо, над их телами после глумятся какие-то сатанисты, а двум силовым ведомствам вдруг приспичило какую-то тягомотину разводить. И это при том, что у них есть двое подозреваемых, которых было бы неплохо изолировать от общества и раскрутить по полной.
— Да, — смутился Карпыч, — наверное, я уже опоздал с нравоучениями.
— Лет на…дцать опоздали.
— Из молодых да ранних? — подмигнул дед, понимая, что своим недавним поведением несколько озадачил свою любимицу.
— А как в этой жизни еще пробиваться? Только схватывая на лету…
— Да-да, — рассеянно подтвердил слова Вилкиной Карпыч, но мысли его явно витали сейчас не вокруг персоны строптивой капитанши. Этот факт не ускользнул от цепкого взора девушки.
— Карпыч, если ты по поводу своего поведения переживаешь, так я не в обиде, — сказала она уже примирительным тоном. — Я прекрасно понимаю, начальство давит и все такое. Просто ты мог бы сказать обычным простым языком, а не вот это вот все…
Старик хитро прищурился и присел рядом.
— Не читаешь ты еще людей, дочка…
Вилкина смутилась.
— Ты о чем?
— Коли я боялся бы начальства, давно бы уже на пенсию уполз, огурцы на грядках выращивать да карпов ловить в прудике. Они у нас знаешь какие, карпы эти? — и дед попытался изобразить размер этих карпов, отмеряя длину где-то у своего локтя.
— Да не тяни ты уже, Карпыч, ну правда, сил уж нет брюзжание твое слушать! — взмолилась Вилкина, понимая, что дед над ней сейчас издевается. — Выкладывай, что накопал?
Старик оглянулся на выход, словно боясь, что их могли слушать, и тихо, вполголоса заговорил.
— Нужна санкция на эксгумацию.
— Чего? — не поняла Вилкина.
— Нужно покойничков откопать, — пояснил Карпыч.
— Я знаю, что такое эксгумация, — строго ответила Катерина. — Ты о каких покойниках говоришь?
— Меня интересуют первые две жертвы.
— Так, и зачем?
— Нужно у них взять пробы изо рта. Наверняка еще не поздно.
— Не поздно для чего? — не поняла Вилкина. — И почему у первых двух? Третья не катит?
— Гипотенуза… — передразнил ее дед. — Третья была кремирована месяц назад, там уже ничего не отыщешь. А вот первые две похоронены, как полагается.
— А что ты там вообще хочешь найти?
— То же, что нашел у последних двоих. Они обе еще у меня в морге лежат.
— И чего же ты там нашел? И где это там?
— Во рту.
— Где? — не поняла Вилкина.
— Во рту. На зубах, на языке, в глотке, в желудке. Я сперва подумал, что это их прижизненные изменения. Ну, гастрит там или язва. Изучил. Пробы взял, а болезни-то и нет.
— Господи, да чего нет-то?
— Крови!
— Какой крови?
— Обычной человеческой крови.
— Получается, есть все же признаки насильственной смерти? — обрадовалась Вилкина открытию Карпыча. Это многое меняло. По причине смерти можно было сделать предположение и о способе убийства.