— Возвращаются ругательства, хороший признак, — улыбнулся Птааг.
— … уродище мохножопое, — продолжал Мюллер. — Да чтобы ты сам себя… стоп…
Внезапно Мюллер понял, что следует сделать.
— Мы с тобой одной крови, Птааг! — провозгласил он. — Я тоже властелин времени! Хочу вернуть время в самое начало этого мира!
Птааг протяжно свистнул и произнес с восхищением:
— Ну ты даешь!
А потом Птааг исчез, и комната, в которой они провели последние минуты (ничем не примечательная комната без каких-либо особенностей, Мюллер даже не заметил, как и когда она сформировалась), тоже исчезла, а Мюллер понял, что идет по коридору средневекового замка, одет в средневековую одежду, а на руках у него маленький мальчик, завернутый в средневековое одеяло. А в конце коридора стоит коренастая женщина с нелепыми пегими волосами, похожая на матушку Ксю, только меньше, чем та, не такая огромная… понятно, почему…
— Господи, — выдохнула матушка и упала на колени.
Мюллер (или все же Птааг? Нет, пусть будет Мюллер) протянул ей руку, хотел помочь встать, но кулек с ребенком угрожающе накренился, и Мюллер вернул руку обратно. Просто сказал голосом:
— Да на кой черт мне все эти почести… Встань, Ксю, не унижайся.
Она встала, но голову не подняла, смотрела вниз.
— Возьми этого мальчишку, — приказал ей Мюллер. — Воспитай как положено.
Ксю подняла голову и посмотрела Мюллеру в глаза.
— Кто это? — спросила она.
— Я, — ответил Мюллер.
— Омен тоже ты? — спросила Ксю.
— Вроде да, — кивнул Мюллер. — И творец, по-моему, тоже.
Ксю посмотрела на него испытующе, вдохнула, задержала дызание, выдохнула, и наконец решилась.
— В чем смысл жизни? — спросила она.
И сразу чуть-чуть съежилась, как съеживается собака, ожидающая удара, только менее заметно, она все-таки очень храбрая женщина.
— Вот твой смысл, — сказал Мюллер и протянул ей младенца. — Возьми и отдай Ассоли, пусть воспитает как надо.
— Ассоли? — удивилась Ксю. — Есть другие, получше…
— Получше не надо, — прервал ее Мюллер. — Отдай Ассоли.
Ноги подкосились, он пошатнулся и упал на спину. На лице откуда ни возьмись образовалась маска, из открытого рта торчала трубка, другим концом она уходит в легкие… нет, уже не уходит, куда-то рассосалась. Удивительны чудеса твои, господи. Хотя нет, какие тут чудеса? С чего он взял, что это окончательная реальность, а не еще одна фантазия? Или в окончательной реальности магия совсем другая?
— Не магия, а нанотехнология, — сказал Сигнет.
Он встал с табуретки, на которой сидел, стал помогать Мюллеру стянуть маску с лица. Мюллер понял, что голый, а в локтевом сгибе левой руки торчит игла, а в игле трубка, а на другом конце трубки… ах да, капельница с внутривенным питанием, а где стимулирующий шлем?
— Ну как, возвращается память? — спросил Сигнет.
— Да, помаленьку, — ответил Мюллер. — А нехило вштырило!
— Реакция на височную стимуляцию чуть-чуть выходят за грань нормы, — сообщил Сигнет. — В целом это хорошо, удовольствия даже больше, но лучше посетить психиатра, а то мало ли что…
— Мало ли что — это шизофрения? — уточнил Мюллер.
— Скорее эпилепсия, — ответил Сигнет. — Точно не аутизм и не биполярка, они бы давно уже проявились… Ничего страшного я не вижу, признаков психоза нет, но я обязан сообщать о всех выходах за норму, так что не обессудьте. На выходе придется подписаться, что получили предупреждение.
— А если откажусь? — спросил Мюллер.
— Тогда подпишетесь, что отказались подписаться, — не моргнув глазом ответил Сигнет. — А если и это откажетесь, отказ засвидетельствуют три свидетеля, это дает юридическую силу.
— Извините, — сказал Мюллер. — Я не хотел грубить, сам не знаю, что на меня нашло.
— Я не обиделся, все нормально, — заверил его Сигнет. — Бывает, требуют вернуть обратно в фантазию, даже заложников пытаются, один пидор вообще изнасиловать пытался…
— У меня с мышцами что-то не то, — сказал Мюллер. — Какие-то вялые, как после невесомости.
— Это пройдет, — сказал Сигнет. — Перед выходом из фантазии вливают релаксант, чтобы в случае психоза… ну…
— Никого не поубивал чтобы? — подсказал Мюллер.
— Ну да, типа того, — кивнул Сигнет. — Попробуйте встать.
Мюллер спустил ноги с кровати и встал. Вроде не шатает. Сигнет указал на одежду на стуле: трусы странного фасона, хотя нет, не странного, стоило на них один раз взглянуть, как сразу подтянулась старая память, трусы стали обычными, это раньше они казались странными. Интересно, откуда такая фантазия, что мужские трусы должны быть с кружавчиками вдоль резинки? Нет ли тут каких скрытых отклонений? Сказать психиатру или ну его к черту?