Лицо ее стало очень несчастным, слегка испуганным, плечи поникли. Глаза она опустила, немного отстранилась, но с коленей его не слезла. Так и сидела, расположившись на них с той смесью бесстыдства и спокойствия, какая возможна только между бывшими любовниками.
— Ну-ну, стоит ли так расстраиваться, — подбодрил он ее. — Мы оба водили друг друга за нос, и я бы еще подумал, кто кого в итоге провел.
Но проиграли в результате этой игры оба. И последствия проигрыша оказались для обоих катастрофическими.
— Я не желала этого, — с жаром заговорила она. — Я хотела тогда и хочу сейчас лишь одного: жить спокойно и мирно без лжи и притворства, а не быть красивой пешкой в чужой игре.
Она казалась искренней и немного потерянной. И хотелось бы проявить к ней сочувствие, но…
— Но ведешь себя так, будто желаешь именно этого.
Она замерла и сжалась, живо напомнив ему Колючку.
— Сейчас ты не пешка в сянци, а игрок. Но продолжаешь делать то, чему тебя учили. Я один не вижу в этом желания перемен, а?
— Но как еще я могу обыграть вас всех? — едва ли не с вызовом спросила она и потянулась пальцами к волосам.
Вот только шпильки под ребро ему и не хватало.
— А кто сказал, что ты играешь именно с нами? — усмехнулся он. — Может быть, у тебя совсем другой соперник.
— Владыка Янь-ван? — озадаченно спросила она.
— Скорее ты сама, — пожал он плечами, будто озвучил очевидное. — И пока ты новая проигрываешь себе прежней. Таблички, кстати, у меня нет, она сейчас у другого человека, — «который притаился где-то в углу и уходить, кажется не собирается», — можешь убедиться сама, я не страну возражать, — он шутливо развел руками. — Или просто поверь мне на слово. Ты бы вряд ли пришла от нее в восторг.
Сяомин смотрела сквозь него какое-то время. Потом в задумчивости снова разгладила складки темно-синего шелка, спохватилась, отдернула руку и аккуратно сошла на пол. Она была непривычно тиха, взгляд ее казался слегка рассеянным, будто она спала и еще не до конца проснулась.
— Я верю вам, Рэн-лан. — Она предпочла назвать его этим именем, хотя скорее всего помнила настоящее. Он не стал выяснять это. — Благодарю вас за урок и прошу меня простить. Мне надо о многом подумать.
Она поклонилась и, не дожидаясь его ответа, развернулась и направилась к выходу. Шла она чуть покачиваясь, словно немного перебрала вина, и ему стало немного жаль ее. Как бы не слегла от открывшейся правды.
«Пожалуй, стоило бы проводить ее до ее покоев», — мысль мелькнула одинокой искрой от костра и так же быстро погасла. — Нет. Он — последний человек, которого она сейчас хочет видеть. Да и не столь она хрупка, как о себе думает. К тому же у него есть еще одно дельце…
Он подождал, когда фигурка в красном скроется из вида и сделал несколько вдохов и выдохов, прикрыв веки.
— Сама выйдешь или снова тебя за руку тащить? — произнес он сердито, готовясь, если нужно будет, опять нырять в Тень за своей горе-ученицей.
Но этого не понадобилось: девчонка вышла по доброй воле. Просто появилась из ниоткуда, молчаливая, бледная, сама так похожая на тень. Лицо ее сейчас казалось белее полотна, маленькие искусанные губы кривились, глаза — огромные, круглые, как у олененка — покраснели, на щеках блестели мокрые дорожки.
«Вот еще не хватало напасти», — думал он почти растеряно: она никогда раньше не вела себя так. Кричала, уходила в себя, дралась, швырялась вещами, пыталась его убить — это да… но вот это…
Она смотрела на него, безмолвно глотая слезы, беспомощно и виновато. А потом вдруг с отчаянным всхлипом бросилась в ноги и замерла, коснувшись лбом пола. Плечики ее вздрагивали.
Глава 1.16
Госпожа Гуй
Время похоже на течение Великой реки. Иногда бег его ленив и неспешен. Долгие, ничем не отличающиеся друг от друга дни тянутся и тянутся. И ты плывешь по ним, переходя в завтра совершенно таким же, каким был вчера. Кажется, что так будет всегда. Но вот русло реки внезапно уходит вниз — и перед глазами твоими проносится вся жизнь. Ты падаешь, борешься, ты выживаешь, ты тонешь, тебя бьет о камни и тащит дальше. Прошло-то всего ничего — мгновение — но ты выбираешься на берег и понимаешь, что никогда уже не будешь прежним.
Вот и с ней произошло подобное.
Поначалу ей казалось, что она отлично все придумала: пусть варвар добудет табличку сам, она поможет, отвлечет внимание остальных на себя (видят боги, как непросто ей это далось), а потом она выберет момент и просто стащит у него добычу. Мысли о краже вовсе не казались неправильными. Кто как может, тот так и выживает, так ведь?