Он смотрел, как опускается, шелестя, красный шелк ее рукавов, вспомнил изумительную игру на сицзюне, то, как она вела себя с варваром… И едва не хлопнул себя рукой по лбу. Ну, конечно, конечно это она! Жаль, что он тогда, в прошлом, не удосужился хотя бы взглянуть на эту девицу.
— Изучать окрестности, наводить справки о Камне, искать исток реки, наконец, чем Владыка Ада не шутит… — все же ответил он на ее вопрос. — Это если говорить в целом. Если же вы имеете в виду настоящий момент, то я бы предпочел немного развлечься и вздремнуть, — он смотрел на нее и неспешно развязывал пояс, будто перед женой или перед красоткой из публичного дома: хотел получить подтверждение своим догадкам.
Щеки девицы вспыхнули то ли от обиды, то ли от смущения. И то и другое его позабавило.
— Это лишнее… — усмехнулся он. — Я знаю, кто ты. И знаю, кому ты прислуживала. Колдуну, верно? Прихвостню Белого Дракона, восставшего против сына Неба.
Девица Дин была бледна и испугана. Однако ответила твердо, почти дерзко.
— Тогда вы знаете и то, что я делала это не по своей воле. И вы ошибаетесь, Бин-лан. Вы угадали с прошлым, но понятия не имеете о том, кто я сейчас.
— Если козел надел тигриную шкуру, это не значит, что он стал тигром, — произнес Бин, подходя вплотную к девице, смотрящей на него с вызовом. — Люди не меняются, и их привычки — тоже.
Он легко провел пальцем по нежной разрумянившейся щеке и только рассмеялся, когда эта особа с видом поруганной добродетели отвернулась — но не отстранилась. И она еще говорит, что он неправ…
— Вам нечем платить за мои услуги, — тихо произнесла красотка. — Они стоят недешево.
— Это больше похоже на правду. — Ее ответ вызвал новую волну раздражения, но Бин усмехнулся: чего еще ждать от потаскухи, как бы хороша она ни была.
Ничего, он вернет себе былую славу. Тогда лучшие куртизанки и наложницы будут к его услугам и никто, ни одна душа не посмеет брать то, что принадлежит ему про праву.
Он потерял всякий интерес к госпоже Дин, даже не заметил, как она проскользнула за полог на свою половину комнаты. Он лег в кровать и уснул быстро, по военной привычке. Сон его был тревожен. В нем тоже шло сражение. Только он сам был тигром и пытался когтями и зубами разорвать шею дракону, сверкающему белой чешуей, перебить ему крылья. Бой был жестокий, равный. Но рядом все время звучал мерзкий волчий вой и шакалье хихиканье. Все это докучало, злило и сводило его с ума.
Глава 1.20
Госпожа Дин
Ближе к вечеру в крепости поднялась ужасная суета. Поначалу госпожа Дин даже решила, что на них кто-то напал. Но оказалось, все не так страшно.
Комендант Шэн У получил срочное послание от своего начальника. Тот писал, что некий сановник Яо — очень важная фигура в государстве Юй — вместе с дочерью совершают паломничество к святым местам и сейчас находятся неподалеку. Дочь сановника — барышня Яо — неожиданно изъявила желание посетить древнюю крепость и посмотреть, как живут в ней «простые солдаты». Сановник в дочери души не чает, к тому же девушка слаба здоровьем, поэтому он уступил ее просьбам и известил начальника коменданта Шэн У о своем решении. Начальник тут же послал гонца с приказом принять важных гостей и потакать всем их желаниям: ведь сановник Яо — один из тех вельмож, которые выступают против союза земель Юй и Хань, и от его мнения зависит многое.
— Как же я рад, что вы сейчас здесь, — говорил им комендант в перерывах между хлопотами. — Разве мог бы я сам, недостойный, развлечь беседой столь важного сановника? Да и барышню занять было бы совсем нечем. Нет-нет, ваше появление здесь — благословение богов.
«Ох, не вышло бы обратного», — вздохнула про себя девушка.
На миг ее бросило в холод, и снова вспомнились обжигающе-холодные воды Желтого источника. Как ни старалась она, все не могла отделаться от мысли, что их всех затягивает в середину огромного водоворота, все быстрее и быстрее…
Господин Бин не беспокоил ее больше и обращался к ней лишь тогда, когда того требовали обстоятельства. Она не боялась, что он захочет получить ее силой: слишком уж кичится своим благородством. К тому же ремесло научило ее разбираться в мужчинах. Она прекрасно помнила, как смотрят те, кем движет вожделение. Этому человеку она была не нужна. Не страсть направляла его, а тщеславие. И все же он вызывал в ней страх. Тем как легко и привычно убивал и тем что, глядя в глаза, говорил именно то, во что она так отчаянно не желала верить. Рядом с ним она ощущала себя товаром. И, что хуже всего, начинала думать, что так и будет всегда, что поздно и невозможно изменить хоть что-то.