— Я испугала вас? Но это совсем не страшно. Только грустно… очень грустно от того, что пройдет год-другой, и никто обо мне не вспомнит. А мне хочется, чтобы все было не зря. Раз жизнь моя оказалась не долговечнее капли росы, пусть хотя бы смерть будет иметь значение, — голос ее вновь стал громче, речь — торопливее. — Вот уже несколько ночей подряд мне снится один и тот же сон. В нем приходит ко мне мой предок, говорит, что мне уготована важная роль в событиях грядущего, и что духи услышат мои просьбы. Только до сегодняшнего дня я не знала, о чем их просить. Комендант Шэн…
— Вы же знакомы всего один день! — госпожа Дин, наконец, вновь смогла говорить. От слов барышни Яо она впала в оцепенение. Они казались невозможными, слишком пугающими, чтобы быть правдой.
— Должно быть, я кажусь вам слишком легкомысленной, — печально улыбнулась девушка. — Один день — это так мало. Но у меня такое чувство, что я спала… всю жизнь свою спала и только сейчас проснулась. Он такой добрый и такой красивый… А красота, — она внимательно посмотрела в глаза госпожи Дин, — способна лишать воли слабых. Понимаете?
О да, она понимала.
— Пойдемте со мной, пожалуйста, — барышня вдруг оказалась совсем рядом, ее маленькая ладонь неожиданно сильно сжала пальцы. — С вами мне легче и спокойнее. Ну а если ничего не выйдет, мы обе посмеемся над еще одной глупой выходкой малышки Яо.
И госпожа Дин послушно отправилась за нею следом. Молча, не сопротивляясь, даже не спрашивая ни о чем. Она должна была отговорить взбалмошную девицу, разбудить служанок, послать за сановником, но она не сделала ничего: невидимые руки каменной тяжестью легли ей на плечи, колдовской туман заволок разум, и бороться с ним не было никакой возможности.
Вместе с барышней Яо они вышли двор. Свет нарождающейся луны, тусклый и ложный, не помогал глазам, а лишь подчеркивал густую шевелящуюся темноту в углах и у крепостной стены. Девушка огляделась и остановилась ровно в центре двора.
— Здесь, — шепнула она завороженно. — Пусть это будет здесь.
Потом распустила волосы, скинула нижний халат, показавшийся в темноте почти белым, и опустилась на колени.
Слова молитвы зазвучали низко, тревожно. Негромко, но госпоже Дин казалось, что звуки обступают ее, оглушают, обволакивают и, сгущаясь, твердеют, становятся плотными, сухими, царапают кожу жесткой шершавой поверхностью, оставляя на ней запах пыли, земли и камня…
— … камень небесного сада домой не вернется. Будет служить не богам он, а человеку. Пусть род Шэн У провожает удача. Мне же его благодарность платою станет.
Госпоже Дин стало страшно, хотелось крикнуть, остановить этот странный ритуал, но она не смела, не могла даже губами пошевелить.
Барышня Яо же, произнеся последние слова, замолчала, сникла, села на пятки, обхватила себя руками и прижалась лбом к коленями.
— Холодно, сестрица, укрой меня, — медленно, еле слышно прошептала она.
Госпожа Дин торопливо подхватила одежды девушки, набросила их на ее спину, подобно легкой накидке — и не удержалась, вскрикнула, когда легкий светло-серый шелк облепил фигурку девушки гладким ровным коконом. На глазах тот затвердевал, становился крепче, тяжелее. И скоро свет звезд отразился от гладких, будто полированных боков уже знакомого Камня.
Чары спали, и госпожа Дин, все еще трясясь от ужаса и не зная, что ей делать, закричала «Помогите».
Голос срывался, звучал сипло и беспомощно, но на звук его сбежались почти все обитатели крепости: и комендант, и господин Бин, и сановник Яо и даже старик Ву.
«Что случилось, госпожа?» — «Почему вы здесь?» — «На вас кто-то напал?» — спрашивали они
Она лишь смогла протянуть дрожащую руку в сторону Камня и пробормотать: «Барышня Яо… это барышня Яо».
Бин и дедушка Ву поняли все, стоило им увидеть знакомые очертания блестящий серой глыбы.
Зато сановник разволновался.
— Причем здесь моя дочь? Что с ней? Где она?
Ответ госпожи Дин он счел невразумительным. Из него он уяснил одно: девушка и ее новая знакомая вышли ночью во двор, а потом с первой что-то произошло. Слуги бросились искать барышню. Разумеется, тщетно. Только на земле кто-то нашел драгоценную шпильку из ее прически. И это лишь усилило всеобщее напряжение.
— Найдите мою дочь! Бросьте на поиски всех людей! — требовал разъяренный сановник от коменданта. — Клянусь Небом и самим богом войны: или я уеду отсюда с ней, или вернусь, но уже с войском!