По Ленинградскому проспекту
Давно ли было лето?
Давно ли под горячими порывами ветра деревья колыхали зелеными ветвями вдоль всего Ленинградского проспекта?
И цвели липы. Цвели и жужжали — столько на них было пчел… Откуда, из какого далекого далека прилетели они сюда — эти маленькие крылатые путешественницы?
А сама Маринка — давно ли она бегала в одном легком платье и тапочках на босу ногу, и прыгала через веревочку, и на горячем асфальте своего двора мелком чертила классики?
И вот уже осень. Голы ветви деревьев. Ни одного цветка на клумбах. Только кое-где на газонах уцелели отдельные травинки. Они желтые. Им зябко. Они стынут на ветру. А по мостовой и тротуару вперегонки с холодным ветром несутся сухие листья, бумажонки и какой-то пыльный осенний мусор.
Конец октября. Небо в тучах. Каждую минуту из них может брызнуть дождь или, чего доброго, пойти снег.
Но Маринке и дедушке все равно — дождь ли, снег. Они неторопливо идут вдоль Ленинградского проспекта и ведут между собой неторопливый разговор.
— Дедушка, — спрашивает Маринка, — как ты считаешь, много на свете хороших людей?
Помолчав, дедушка отвечает:
— Хорошие люди всюду есть.
— А у нас, в Москве?
— И у нас много. Даже очень много хороших людей.
— И сейчас по Ленинградскому проспекту тоже идут хорошие люди?
— А как же!
— Покажи мне хороших людей, дедушка, — просит Маринка.
А навстречу им — две девушки. Обе молодые. Обе краснощекие. Обе в ватных стеганых брюках, и каждая — с ног до головы в белых меловых разводах. Значит, обе работают на стройке. Работают даже сегодня, в воскресенье. Строят дома, чтобы те, кто живет в старых развалюшках, поскорее переехали в светлые, просторные квартиры.
Одна девушка посмотрела на Маринку, улыбнулась ей. Другая посмотрела и тоже улыбнулась. Чуть порозовев, Маринка улыбнулась им двоим.
Ну, про них-то и спрашивать у дедушки нечего. Маринка может сама разобраться. Хорошие они! Даже, может быть, очень хорошие! Сразу видно.
Рядом с тротуаром — машины. Грузовые, легковые, автобусы, троллейбусы. Куда-то мчатся, несутся, летят. Шуршат шины по асфальту.
«Ни за что не перейти на другую сторону из-за этих машин, — думает Маринка. — Ни за что на свете!»
А на той стороне за забором виднеется красивое длинное здание с колоннами у входа. Маринка знает: это плавательный бассейн. Вообще здесь, на проспекте, все знакомо ей. В большом доме, мимо которого они сейчас идут, молочная. Сюда бабушка ходит за маслом, сыром и молоком. В другом, сером, — почта и телеграф. А вот булочная. В окне выставлена елка из разных сухарей, рядом — пряничный домик.
Вдруг Маринка дергает дедушку за рукав:
— Видишь мальчика?
— Где?
— Около булочной.
Дедушка смотрит туда, куда уставилась Маринка.
— Вижу. Мальчик как мальчик. Кажется, хороший.
— Хороший?
Маринка даже приостанавливается — так удивляют ее дедушкины слова.
— Что ты, дедушка. Это же самый плохой мальчик в нашей школе! Понимаешь, самый плохой!
— Чем же он так плох, скажи? — И дедушка косится на Маринку поверх очков.
— Всем плох, вот чем! — шепчет Маринка, а сама глаз не сводит с мальчика, который стоит перед булочной.
В руках у него продуктовая сетка. Там картофель, капуста, бутылка молока, какие-то свертки. Вот он достает из кармана куртки деньги, пересчитывает их на ладони и входит в магазин.
И тогда Маринка громко, с возмущением говорит:
— Как, дедушка, ты не понимаешь? Ведь это… Ведь это же Антон Черных!
Антон Черных, с которым лучше не встречаться
Если пролезть в дыру забора из их двора на соседний, школа почти рядом. Рукой подать. Каких-нибудь две-три минуты — и вот тебе ступеньки школьного крыльца, широкие школьные двери, школьная раздевалка с рядами вешалок и сама тетя Маруся — школьная нянечка, главная в этой раздевалке.
Близко-то близко — ничего не скажешь! — но на чужом дворе, в маленьком деревянном доме жил мальчик, с которым лучше было не встречаться. Именно этого мальчика звали Антоном, именно его фамилия была Черных.
И когда дедушка спросил Маринку, почему же все-таки Антон такой плохой и что плохого он сделал, Маринка рассказала целую историю.
Это случилось после четвертого урока. Им можно было уже расходиться домой. Но Вера Павловна, их учительница, сказала, что ей надо на минутку зайти в соседний класс, пусть они пока посидят спокойно на своих местах. И не успела Вера Павловна выйти, как дверь приоткрылась. К ним в класс заглянул один мальчик. Как зовут его, Маринка тогда еще не знала. Он скорчил ужасно некрасивую гримасу («Вот такую, такую, дедушка!» — показала Маринка) и спросил: «Домой хотите?» Они в один голос ответили, что хотят. А мальчик засмеялся, состроил еще одну гримасу (Маринка снова показала какую) и сказал: «А я вас сейчас запру! Теперь вам не уйти!» И он не то чтобы шутя, а взял и запер класс на ключ. Тут они очень испугались, кинулись к двери, стали стучать кулаками, кричать, звать Веру Павловну. А Лена Королькова даже заплакала, потому что она у них в первом классе «А» самая маленькая.