Иногда Макс конкретно так забывает, что Тара девушка. Видимо, из-за высокого роста. Или потому что она живет в мужской общаге. Может, просто имбицил.
— Ты, главное, ей такого не скажи, — советует Коул. — Потому что… ну, мы все видели, на что она способна… я на твоём месте старался вообще бы поменьше говорить. С ней… и в целом.
— Завязывай с пассивной агрессией, Коул, — перебивает его Тара. — Только я могу называть Макси-плакси идиотом, ясно? Но он прав, я бы тоже была с этой девицей осторожнее. Мне еще нужен мой лучший друг.
— Ладно, без обид. Никакой агрессии, просто ты запала на Фенстерматчера, а твой лучший друг этого даже не заметил.
— Ты что сделала?! — вопит Макс на всю столовую. А ещё про Дина что-то там говорил…
— Потише, — шикает на него Тара. — Ничего я не запала, просто…
Просто Фенстерматчер объективно очень хорош собой. И его губы под запретом, от того и клинит. Ещё на нём по-киношному сексуально рвутся футболки. И ему одному на свете идёт розовый цвет. Он такой сильный, что это не может не восхищать. И хмурый фейс, если так подумать, вполне очаровательно выглядит. Особенно на фоне розового. А губы эти блядские… ну, они кажутся очень целовабельными. Очень.
Да, Тара запала. Вот чёрт.
— Там всё равно не вариант, — вздыхает Тара, решив, что отрицать очевидное бессмысленно. — Кросс не разрешил к нему даже подходить.
— Почему? — спрашивает Коул, пока Макс лагает, — с ним ведь ничего не может случиться. Даже если он так плохо целуется,и ты захочешь в процессе, чтобы он сдох, он всё равно не сможет…
— Потому что мы не знаем, чего я там захочу! — восклицает Тара, смиряясь со своей жестокой судьбой. — Я не умею контролировать эти желания. Точнее, то, чего я хочу, трактуется совсем не так. И это может вылиться в катастрофу. Мы не остановим его, если что-то пойдёт не так.
— Тогда сейчас самое время, — вдруг отвисает Макс, видимо, примирившись с новостями. — Он, насколько я слышал, ещё не восстановился. И сейчас не сильнее обычного человека. Я без понятия, что творится в твоей тупой башке, и почему из всех людей именно он… но, если тебе так хочется, дерзай. Тем более Коул, кажется, прав. Ты ему нравишься.
— Да с чего вы так решили?!
— Он чуть меня не убил после Парижа, — загибает палец Коул. — А потом прилетело Дрю.
— Потом — Бофар с Дейсом, — соглашается Макс.
— А затем — Дин. Улавливаешь связь?
— Помнишь, когда мы с ним поругались впервые? — оживляется Макс. — Когда мы с тобой…
Да, точно. Неубивакалос как раз был в общаге в тот памятный вечер, когда Макс задался целью превратиться в горячую девушку. Именно он и помогал справиться с последствиями, а потом отчитал их, как глупых школьников. Особенно досталось Максу, Тара, ясное дело, вступилась, и с тех пор… с тех пор они не любят Неубивакалоса, считая его напыщенным болваном.
— М-м? — спрашивает Коул. — Когда вы с ним поругались впервые?
— Неважно, — отвечают Тара и Макс в один голос.
— Короче, — продолжает Макси-плакси, — если хочешь успеть, пока он вновь не стал монстром, начинать надо прямо сейчас.
Иначе карета станет тыквой, ага.
Это идиотская идея. Ничего хорошего из неё не выйдет. Вообще нельзя никогда следовать подобным спонтанным планам, тем более сгенерированным кем-то вроде Макса или Коула. Особенно сгенерированных кем-то вроде Макса или Коула.
Тара не любит, когда нельзя.
Тара берёт свой поднос с едой и идёт за столик к Фенстерматчеру и Жуковски. Она понятия не имеет, что собирается делать, но натягивает на лицо свою лучшую улыбку. Если уж её суперсила работает, как попало, то лицо хотя бы никогда не подводит. А начать всегда лучше с «привета». Это, во всяком случае, вежливо.
Жуковски в отличие от Неубивакалоса, отвисает быстрее и здоровается в ответ. Впрочем, спустя пару секунд Фенстерматчер тоже хрипит неуверенным приветствием. Он выглядит бледнее обычного, и это придаёт лицу непривычную мягкость. Тара на секунду теряется.
— Как самочувствие? — спрашивает она, залпом выпив стакан воды.
— Хорошо, спасибо, — отвечает Фенстерматчер неуверенно и косится на Жуковски, явно не понимая, что происходит.
Таре хочется сказать: «Не парься, чувак, я и сама без понятия, что делаю». Ещё ей хочется сбежать и сделать вид, что ничего такого не было. Ей подкинули эту тупую идею. Она не её. Однако больше всего ей хочется спихнуть со стола всё лишнее, притянуть к себе Неубиваколаса за ворот футболки и целовать до того момента, пока ему не станет лучше, потому что видеть его таким… человекообразым отчего-то невыносимо. Он должен быть скалой. Лексусом. Сплавом хрома, кобальта и никеля. Хернёй, которой стягивают провода.