— Ты предлагаешь мне встречаться?
— Наверное… Это плохо? Ты не хочешь? Я бы предложил раньше, но мне казалось… а потом ты сказала, что я тебе нравлюсь, и я подумал… чёрт. Я ещё ни разу в жизни так не волновался. Извини. Я и так не очень умею общаться с людьми. Нелепо, наверное, выгляжу.
Ещё в те времена, когда Тара не считала имя Николаса Фенстерматчера синонимом слова «секс», она думала, что оно — синоним слова «уверенность». Или «самоуверенность». Или «самодовольство». Возможно, «напыщенный индюк». Если бы ей сказали, что настанет день, когда она увидит Непрошибакалоса в панике, она бы не поверила. И вот, здравствуйте. Это всё и правда нелепо, но Таре почему-то нравится.
— Встречаться звучит неплохо, — говорит она, улыбнувшись. — И фильм тоже. Какие тебе нравятся?
Добиться внятного ответа так и не выходит. Кажется, Фенстерматчер вдруг вспоминает, что вообще-то не умеет разговаривать, поэтому Тара включает первое попавшееся в рекомендациях и, не дождавшись приглашения, устраивается на кровати, надеясь, что её новоиспеченный бойфренд (так ведь?) перестанет играть в имбицила и ляжет рядом. В итоге, Николасу оказываются необходимы целые титры, чтобы это, наконец, произошло.
— Я могу взять тебя за руку? — хвала небесам! Спустя ещё двадцать минут Фенстерматчер вновь обретает дар речи.
— Теоретически, — хмыкает Тара, — мы даже перепихнуться можем. Только без поцелуев. Ну, знаешь, как с проституткой…
— Что?!
— Да, Неубивакалос, ты можешь делать всё, что тебе захочется. Не тупи, а?
Но он тупит. И когда только успел поймать баг? Ещё ведь совсем недавно вёл себя как нормальный человек! Это стресс так на нём сказывается? Или адреналин? Или, наоборот, до этого он был в стрессе, а сейчас в своём нормальном состоянии тормоза?
Тара вздыхает и сама обнимает себя рукой Фенстерматчера.
— Подожди, — хрипит тот вдруг.
— Ну, что ещё?
— Жарко. Ты горячая… в смысле не так горячая, а буквально… хотя фигурально тоже… В общем, сниму толстовку.
Тара не успевает крикнуть ёмкое «н-е-е-ет» в стиле человека, падающего с горы, потому что избавляется от лишней одежды Фенстерматчер быстро. На нём остаётся лишь белая футболка, на которую у Тары с недавнего времени дикий кинк. Вот за что ей это всё? Где она так нагрешила?
— Ты жутко всё усложнил, Неубивакалос, — тяжело вздыхает Тара. — Я снова очень хочу тебя поцеловать, а, глядя на твои бицепсы, у меня просто не получается придумать стоящей причины, почему нет. А ещё общажные кровати такие узкие. И ты так близко. Что будем делать?
Фенстерматчер ничего не отвечает, лишь громко сглатывает. Тара прослеживает за движением его кадыка и пытается убедить саму себя, что способна контролировать ситуацию. Они же не животные какие-нибудь, а люди, в конце концов. У людей есть хороший навык не делать того, что неправильно, даже если очень хочется. Сила воли называется. Выдержка. У Тары этого всего, кажется, нет. Она притягивает к себе Фенстерматчер за шею и прислоняется лбом к его лбу. Чувствует чужое рваное дыхание на своих губах, чувствует мелкую дрожь под пальцами.
— Я так хочу тебя, — шепчет она и почти получает удовольствие от затянувшейся пытки. — И сейчас это моё единственное желание.
Если так подумать, в её глупой шутке про проституток, как обычно, была лишь доля шутки. Целовать можно и не губы, верно? У Николаса, к счастью, так много прекрасных мест, которые можно поцеловать. Вряд ли он будет против, если сделать вот так… Тара проводит языком по челюсти Фенстерматчера, получая в ответ приглушённый стон, который выбивает к чертям последние заглушки. Она целует шею, оттягивает ворот кинковой футболки и целует плечи, обводит языком острый кадык, возвращается к челюсти, задевает губами уголок чужих губ. Это сносит крышу. Она хочет эти губы так, что, пожалуй, сейчас бы отдала свои силы и согласилась бы стать обычным человеком, только бы иметь возможность целовать их.
Может, ничего и не случится, если они всё-таки поцелуются? Максимум, что может захотеть Тара, это чтобы они продолжили. Разве это плохо?
А потом она вспоминает, почему это плохо.
Ведь именно так и закончилась её волейбольная карьера. Он поцеловала сына тренера на их первом свидании. Это было так хорошо, что всё, что ей хотелось — это продолжения. А если хотелось ей, то захотелось и ему. Но если с её первым бойфрендом всё закончилось хорошо, потому что тот реально был не против, то этот на утро оказался не в восторге от такого развития событий. Он был католиком. Берёг себя до свадьбы, типа. Ещё и отец его всё узнал. Скандал вышел жуткий. Всё замяли лишь потому, что Тара не знала о своих силах. До того раза не знала. Но теперь она знает. И больше не может так безответственно поступать.