— Нужно пожаловаться коменданту на нашу дверь, она реально задолба… ла.
— Привет, — говорит ей Фенстерматчер, который совсем не Макс. Вот вообще не он. Ну, круто, чё. — Ты заболела?
— Нет, просто без фильтров.
— Смешно.
— Ага.
Они стоят и тупо разглядывают друг друга, больше ничего не говоря. По-хорошему, стоило бы, наверное, пригласить Фенстерматчера внутрь, так было бы вежливо, но Тара не хочет. У них с Максом не то чтобы образцово-показательная комната. Если, конечно, сравнивать с кроватью Дрю, то да. А если с комнатой Жуковски и Фенстерматчера, то они окажутся внизу списка. Впрочем, плевать на бардак в комнате. Бардак в голове — вот что заботит Тару больше.
— Я хотел извиниться, — в конце концов говорит Фенстерматчер, так и не дождавшись приглашения.
— За что?
— Не знаю. Но я тебя расстроил. Я не хотел, прости.
— Я уже сказала, что не в тебе дело, Неубивакалос.
— Так говорят, когда хотят расстаться, — хмурится Фенстерматчер. — Я в кино видел.
В кино он видел. Смешной какой.
— Мы не то чтобы встречались, — хмыкает Тара и всё-таки пытается ненавязчиво пригладить волосы.
— Вчера ты согласилась.
И то правда. Нелепо-то как. Сорок минут отношений — это рекорд. Однако у Неубивакалоса такой вид, будто это было не сорок минут, а вроде он потратил на Тару лучшие годы жизни и вот остался ни с чем. Ещё и собаку любимую по брачному договору оставили не ему. И виллу у озера отобрали.
— Ты сказала, что позже мы поговорим, — продолжает констатировать факты Фенстерматчер.
— Позже ещё не настало.
— Я могу узнать, когда оно настанет?
Это сказано не с вызовом, напротив, мягко. Словно Фенстерматчер просто уточняет, имеется ли такая возможность в наличии. Отчего-то это выбивает из колеи. Неубивакалос выглядит так, что любой здравомыслящий человек дважды подумает, прежде чем сказать ему «нет». Он, по сути, может просто прийти и взять всё, что ему надо, и никто ничего поделать не сможет, а вместо этого ходит со своими этими «можно». Он вчера спрашивал, можно ли взять Тару за руку. Тогда это казалось глупо, сейчас — невыносимо трогательно. Вот кто знает всё о личных границах. На фоне экзистенциального кризиса Таре из-за этого почти физически больно.
Она не может изменить прошлое, не знает, что делать с будущим, но в настоящем может хотя бы попытаться дать Фенстерматчеру сносные объяснения. Она их, вроде как, задолжала.
— Зайдёшь? — предлагает Тара запоздало.
— Если хочешь.
— Не хочу, но поговорить всё же надо.
— Тогда давай в другой раз. Отдыхай, спокойной ночи.
Вот же правильный воспитанный дебил! И как только планета носить с такого… такого. Хрен знает, какого, но какого-то не такого.
— Да стой ты, — Тара хватает Фенстерматчера за рукав толстовки и затаскивает в комнату. — Мне надо сейчас рассказать, потом я вообще не смогу. Садись куда-нибудь. В общем… про меня тут слухи всякие ходят.
— Про то, что ты почти заставила какого-то парня на тебе жениться? — спрашивает Фенстерматчер, нерешительно присаживаясь на краешек кровати. — Ну и что? Про Дина тоже говорят, что он убил свою маму криком в младенчестве. А про Фрая говорят, будто он сжёг целую деревню.
— Ага. Только в моём случае это правда. Ну… не совсем правда. Я не знаю. Не знаю, считается ли это…. Там всё сложно. Это было в старшей школе. Я занималась волейболом и не знала, что у меня есть силы, и вот короче…
Тара, кажется, впервые рассказывает всю эту историю кому-то, кто не её психолог по предписанию. Она даже Максу никогда не говорила подробностей, тот лишь в курсе, что был у Тары какой-то скандал с одним парнем из школы, но всё закончилось благополучно. Говорят, что после исповеди становится легче, но и тут наврали. Когда она замолкает, то чувствует что угодно, кроме облечения. Больше похоже на то, что примерно должен ощущать кусок мяса, пропущенный через мясорубку.
— Если ты больше не хочешь иметь со мной ничего общего, я пойму, — говорит Тара, так и не дождавшись от Фенстерматчера внятной реакции. — Мне жаль, что я сделала то, что сделала. И жаль, что чуть не повторила этого вчера.
— Но ты не сделала ничего такого ужасного. Ну, скорее всего, с тем парнем вышло не очень красиво, но… ты же не специально. Он сказал «да». И вообще… какой парень, в своём уме откажется от…
— Потому что я хотела, чтобы он сказал!
— Ты не могла этого знать.
— Но теперь я знаю.
— Никогда не думал, что похож на беззащитного учащегося католической школы, — усмехается Фенстерматчер. — Но если для тебя это так важно, то я могу заверить тебя, что не против. Если это то, о чём ты переживаешь. Могу письменно. Это решит проблему?