(Да, она сидел над ним полночи и держала за руку. Да пошли вы все, умники, знаете куда? Тара бы посмотрела на вас всех на её месте. Вот как начнёте встречаться с долбаным Иисусом, тогда и выскажетесь).
— Договаривались же на сотрясение, — продолжает стенать Фенстерматчер. — Есть попить?
— На, утопись, придурок, — говорит Тара раздражённо, протягивая ему бутылку воды. — Ты напугал меня до смерти, чудовище! А я, между прочим, воскресать не умею. Ненавижу тебя! Ненавижу тебя, ясно? Знал бы ты, как я тебя ненавижу. И Ватанабэ эту. И Жуковски с его упоротой подругой! Но тебя больше всех.
Фенстерматчер не самыми уверенными движениями приподнимается, но, видимо, решив не рисковать, остаётся сидеть на полу. Запускает руку в волосы на затылке, пытается пальцами расчесать колтуны с засохшей кровью.
— Мне, кажется, надо в душ. Как думаешь, это неприлично идти в душ в женском общежитии?
— Неприлично — это сдохнуть в женском общежитии!
— Не кипятись. Сработало же.
— Не знаю, Жуковски сказал, что ты в любом случае очухаешься, даже без сыворотки.
— А сколько времени прошло?
— Часов восемь, не знаю.
— Значит, сработало.
Радоваться бы, но Тара занята — она в бешенстве.
— Пойду разбужу этих психичек-недоучёных, — бурчит она. — Если это не поможет Макси-плакси, я тебя брошу. Ладно, не брошу, но… я буду очень долго злится, ясно?
— Ясно.
— И ещё.
— Что?
— Спасибо.
Фенстерматчер отвечает такой редкой на его лице улыбкой, и за это Тара, пожалуй, готова простить ему восьмичасовую смерть.
***
Лечащий врач Макса отправляет их вместе с хреново протестированной сывороткой в министерство здравоохранения. Говорит, что не позволит колоть своему пациенту не пойми что. Говорит, что они совсем с ума посходили, если считали иначе. Много чего говорит, Тара не слушает, Тара хочет ему врезать.
— Не кипишуй, — шепчет Коул, показывая все свои пятьдесят четыре зуба. — Ночью мы туда мотнёмся и всё сами сделаем. Могу даже телепортнуть туда Дрю. Чтобы уж совсем наверняка никто не застукал.
— Я тут подумала, — шепчет Тара в ответ, — мы очень опасные для общества люди. Нас вообще выпускать никуда нельзя.
— Говоришь, как Кросс. Сходи, блин, в храм, что ли… ты, похоже, подхватила скверну.
Брезгливо скривившись, Коул отходит на расстояние, которое, по его мнению, является приемлемым для того, чтобы не заразится скверной здравомыслия, а потом заверяет доктора, что они всё поняли, и, конечно же, поедут к настоящим учёным со своими наработками вот прямо сейчас. И как только сами не догадались? Студенты, что с них взять?
И снова приходится ждать. Тара ненавидит ждать. Она ходит взад-вперёд по комнате Фенстерматчера, в которой её вещей в два раза больше, чем вещей самого Фенстерматчера. И когда это случилось? Нет, понятно, что иногда ей было что-то нужно из их с Максом комнаты. Она отправлял туда за этим своего бойфренда, но это было так, по мелочи. Кое-какая одежда, зарядка, конспекты лекций, ноутбук. Но зачем ей понадобилась, например, стопка фотографий? А, это она хотел показать Фенстерматчеру племянника и брата с родителями. Ну, с кружкой тоже всё понятно. Тара любит эту кружку и не могла пить из другой.
— Мы, кажется, живём вместе, — говорит она, находя глазами ещё и пару своих коллекционных фигурок.— Ты знал?
— Догадывался.
— А чего мне не сказал?
— А надо было?
— Обычно такие вещи обсуждают, — вздыхает Тара и садится с ним рядом. — В нормальных отношениях.
— Мы не то чтобы вписываемся в это понятие.
— И тебе норм?
— Мне лучше всех.
— Ладно. Жалко, что целоваться нельзя, — добавляет Тара, снова вздохнув. — Приятно убили бы время.
— Я всё ещё считаю, что можно. Если тебе интересно моё мнение.
Они сидят так близко, что, чтобы перейти от слов к действиям, нужно лишь чуть повернуть голову. Придвинуться ещё на сантиметр. Или даже меньше. Тара в который раз вздыхает. Ей нельзя. Она теперь отвечает за здравомыслие. Она не хотела этой должности, всё произошло само. Обычно так оправдывают свой мазохизм учителя и врачи бесплатных клиник. И вот ещё и Тара.
— Нет, твоё мнение мне не интересно, умник, — говорит она, смиряясь со своей участью.
— Ватанабэ зовёт меня красавчиком, — замечает Фенстерматчер. — Тебе тоже стоит попробовать.
— А тебе стоит попробовать кофе Минако.
— Напробовался, больше не хочется.
Их привычный (отвратительный, по словам Фенстерматчера), флирт отвлекает. За это Тара, пожалуй, благодарна больше всего. И за титаническое терпение. И да, вот за этот поцелуй в нос — тоже.
— О, Коул, — оживляется Тара, когда пиликает её телефон. — Пишет, они с Дрю всё сделали. Опять ждать… Никки?