— Красавчик. И у меня было.
— И как? Довольна?
— Более чем, а ты?
Тара идёт к шкафу, вынимает из него чистую футболку — столовские тётеньки всегда намного сговорчивее, если к ним при полном параде. Впрочем, Фенстерматчера они вообще очень любят, может, и стараться нет смысла. Почему-то все представительницы женского пола от мала до велика хотят его накормить.
— Вроде того, — отвечает тем временем Макс.
Вроде того? Кто так говорит после секса с любимой девушкой? Даже если секс и не был фееричным, нормальные люди не говорят «вроде того». Какая разница, каким он вообще был, когда был? Если бы Непрошибакалос этой ночью просто лежал бревном и не двигался, Тара всё равно осталась бы довольна. Непрошибакалос, конечно, так не делал. Он много двигался, в нужном направлении и прекрасном темпе. Плюсы неутомимого любовника, да ещё и который понимает тебя без слов, конечно, неоспоримы. Но даже если бы всё было куда хуже, Тара бы в любом случае не вродетавойкала.
— И что не так? — спрашивает она нехотя, пытаясь мысленно убедить свой желудок, что половинка ворованного синнабона — этого вполне достаточно, чтобы выдержать важный разговор с лучшим другом.
— Да всё так, просто… — мямлит Макс, потом краснеет и отворачивается.
Не можешь говорить о сексе, не начинай, блин.
— Да давай уже, — нетерпеливо просит Тара. Она бы, может, и хотел поделикатнее, но столовка же. Еда. Её можно есть. — Тария Майер поделится с тобой мудростью, просто не заставляй её вытягивать из тебя всё клещами.
— Иди ты со своей мудростью, Тариястрофа Майер, — хмыкает Макс, но смущение, кажется, перебарывает. — Она мне очень нравится, правда. И всё было круто, вроде… просто она на вид такая крошечная, такая… а по факту, она в тысячу раз сильнее меня.
— И чё?
— Что значит «чё»? Сложно чувствовать себя крутым мужиком, когда твоя девушка может тебя сломать одним объятием.
«М-да», — думает Тара.
— М-да, — говорит она вслух. — Слушай, если тебе нужна девушка, чтобы почувствовать себя с ней всемогущим, то эта конкретная тебе точно не подходит. А если ты всё-таки не хочешь самоутверждаться за чужой счёт, то выкини поскорее херню из головы. И да, я не эксперт в отношениях, вообще ни разу. И херни в голове у меня тоже много. С другой стороны, если тебе реально некомфортно, то не мучай ни себя, ни её. Просто пойми, почему именно тебе некомфортно. Потому что ещё пять минут назад ты тёк по ней как раз из-за того, что она способна Неубивакалосана лопатки завалить. А теперь она слишком сильная. Или у неё там зубы? — не удерживается Тара.
— Иди на хрен, а? — рычит Иваизуми. — Зачем я вообще с тобой дружу?
— Потому что я обаятельная, умная, весёлая…
— Нахальная, заносчивая, хвастливая.
— И ты меня любишь.
— И я тебя люблю, вали давай, а? У тебя вместо живота духовой оркестр, — вздыхает Макс. — Если со столовкой не прокатит, сходи к Коулу. У него точно есть торт. Без понятия, где он его спёр. Прям огромный торт, я лично видел.
— Лады.
Тара подмигивает ему и наконец идёт туда, где есть еда, которую можно есть.
***
Фенстерматчер перестаёт её целовать, отстраняется и смотрит этим своим назидательно-хмурым взглядом.
— Ты можешь сосредоточиться? — спрашивает он где-то уже на грани с раздражением. — У нас тренировка, в конце концов.
Тара не удерживается и хихикает. Нет, по факту, реально тренировка. Кросс на полном серьёзе отпустил их с общей, чтобы усовершенствовать навыки Тары и, возможно, развить способности как-то иначе. Но это смешно. Правда ведь смешно!
— Я крайне сосредоточена, — говорит она, пытаясь перестать улыбаться, как придурошная. — Давай, мой гуру поцелуев. Тренируй меня полностью!
— Тара!
— Ну что? Что я могу сделать, если не чувствую то, о чём ты говоришь?
— Тогда хотя бы перестань думать о том, что мои губы нужно клонировать и продавать за огромные деньги. Что вообще за чушь у тебя в голове?
— Это не чушь, а бизнес-план!
Тара правда пытается! На самом деле. Фенстерматчер всё просит сосредоточиться, сконцентрироваться на одном желании и попытаться внушить именно его, почувствовав при этом силу. Он утверждает, что она не такая уж и эфемерная, а вязкая, что её чуть ли не потрогать можно, но ничего такого не ощущается. Всё как обычно.
— Я уверен, что ты можешь больше, — не унимается Фенстерматчер. — Просто перестань быть такой взвинченной. Это не прелюдия, а упражнение.
А очень хотелось бы прелюдию. Но Фенстерматчер сказал, что никакого секса, пока не будет хоть какого-нибудь результата. А поскольку он в принципе не просто состоит из принципов, а сам и есть принципиальный принцип, надеяться, что что-то изменится — смысла нет.