— Завтра полетим домой, — произносит он с набитым ртом. — На самолёте полетим, не делай такие глаза. У меня была идея поперемещаться по странам, ну, типа, Евротур. Сначала Германия, потом Польша или что там идёт по порядку… но Кросс не заценил. Так что по старинке, эх… Когда выпущусь из академии, обязательно так попробую. Хочешь со мной?
Всё, чего хочет Тара — это застрелиться, но вместо этого улыбается и говорит: — Доживи сначала до выпуска.
— Доживу. Особенно если не буду сосаться со всякими фриками, даже несмотря на то, что они очень красивые. Не буду ведь?
Тара усмехается. Интересная формулировка. И предложение, пусть и завуалированное, но всё же тоже интересное. В какой-нибудь другой версии вселенной у них наверняка могло бы выйти что-то замечательное, ведь Коул замечательный. И горячий, как Везувий. Но не в этой. Не в мире, где Тара одновременно бесполезна и опасна. Пусть это и звучит как оксюморон.
— Не будешь, — говорит она, находя в живых глазах напротив полное понимание.
— Окей. Попробуй круассан, Тария. Они бомбические, вот честно.
***
— Ты идиотина! Ты такая идиотская идиотина, Тарастрофа! — заявляет Макс, как только Тара переступает порог их родной комнаты. — Мы пиздец перепугались! О чём ты только думала! Того раза со мной не хватило?! Ты же обещала, что не станешь… Какая же идиотина! — и вопреки интонациям и тону поучительной лекции Макс крепко обнимает. — Как долетели?
— Очень долго. Телепортация в этом плане куда удобнее. А джетлаг почти такой же…
— Он реально переместился в Париж… Тара, блин. Это же… Круто, да?
— Круто. Правда, он чуть не умер.
— Но не умер же! Я к тому, что я могу… я ведь, наверное, тоже могу что-то гораздо больше… гораздо больше, чем всем нам кажется, да? Ой, извини…
— За то, что вот-вот сломаешь мне рёбра? Или за то, что говоришь о том, что мне никогда не светит?
Ойкнув ещё раз, Макс разжимает объятия и всё-таки позволяет Таре спокойно пройти в комнату и добраться до кровати, по которой она так скучала. Особенно сильно она по ней скучала, слушая лекцию Кросса всю дорогу из аэропорта. Лучше бы они пешком добирались до самой академии, чем этот часовой бубнёж.
— Я тут подумал, — начинает Макс неуверенно, присев на краешек кровати рядом. — Ты была права, тебе нужны тренировки. И мы могли бы…
— Нет.
— Но почему? Тебе нужно просто думать о чём-то поближе, чем Париж, и…
— Нет, Макси-плакси! Я не буду тебя целовать! Я никого больше никогда не буду целовать!
— Ладно, поговорим об этом позже. Ты, наверное, устала. Поспи. Или хочешь, принесу тебе чего-нибудь поесть? Молочную булочку?
— Прекрати это, — фыркает Тара, — на свидание меня ещё пригласи, блядь.
— И тогда ты согласишься?
Нет, естественно! Это же Макс. Макси-плакси. Он бро. С бро такое не делают. Один раз не считается, если что.
— Исчезни. Немедленно! — шипит Тара.
Макс примирительно машет руками и ретируется. Что-то подсказывает Таре, что это ненадолго. Остаётся надеяться, что кроме Макси-плакси никто больше не додумается вот так прокачать свои навыки. Что ж, уже совсем скоро она узнает, что переоценила умственные способности своих сокомандников.
***
Тара начинает подозревать, что что-то идёт не так, когда за завтраком к ним с Максом подсаживается Дейс. И дело не в том, что они практически не общаются, хотя и в этом тоже. Просто в золотистых глазах этого полоумного какая-то пугающая дичь. Наверное, такие глаза были у Архимеда, кричащего «Эврика», или у Галилея, когда до того дошло, что Земля всё-таки вертится. Или Воландеморта, который придумал крестражи — неважно, потому что выглядит страшно.
— Нам надо поцеловаться, — выдаёт Дейс, и Тара даже не удивляется. Изо рта обладателя такого безумного взгляда просто не могло вылететь ничего адекватного.
— В очередь, чувак, — фыркает Макс — ещё один идиот.
— Прости, но ты совсем не в моём вкусе, — начинает Тара, но замирает, потому что подлетевший к их столику Бофар, спихивает Дейса со стула, садится на его место и пытается изобразить улыбку. И это ещё страшнее, чем безумный взгляд.
— Не знаю, что он там тебе сказал, Тария, но ты должна поцеловать меня первым!
У Тары начинается мигрень.
— Прям-таки должна, — говорит она, ощущая дикую усталость, а ведь день едва начался. — Ты уверен, Бофарчик, что я что-то тебе должна?
— Нет, — отсекается тот. — Конечно, нет… просто… команда. Это пойдёт на благо команды. Коул сказал…
— Ага, что же сказал Коул?
За соседний столик усаживаются Фенстерматчер и Жуковски. Тара начинает подумывать пересесть к ним. В других обстоятельствах она бы не хотела иметь ничего общего с этими двумя, особенно с надменным Неубивакалосом, но пока те выглядят к ней абсолютно безразличными и не собираются принуждать к поцелуям, их компания кажется наиболее привлекательной в сложившихся обстоятельствах.