И всё заканчивается. А потом Тара отключается.
13.
Если бы у Тары спросили, какую суперсилу она хочет, она ответила бы, что смарт-мочевой пузырь с функцией отложенного хождения в туалет, потому что тот, что у неё, как обычно подводит. Она не хочет вставать с кровати и идти в ванную, по пути в которую можно кого-то встретить, ей так и лежать бы дальше, драматично пялясь в стену до старости, а не это вот всё, приземлённое.
Сейчас ещё и этот начнёт спрашивать, в порядке ли Тара. «Этот» — конечно же, Фенстерматчер, просто пока ещё сложно определиться, в кого он играет, в телохранителя или надзирателя.
— Куда ты? — как и предсказывалось, тут же подаёт голос Фенстерматчер, стоит Таре спустить ноги с кровати на пол.
— Поссать, товарищ конвоир, можно?
— Проводить?
— Понаблюдай ещё.
— Подожди, посмотрю, нет ли кого в коридоре, — вздыхает Фенстерматчер. — Или ты, наоборот, хочешь с кем-нибудь поговорить?
Тара морщится. Последнее, чего она хочет — это разговаривать. Благо, с того самого момента, как она очнулась в медкорпусе, кроме Хиёри и Фенстерматчера больше ни с кем и не пришлось. Хиёри чётко дала понять, что посетителей Тара не принимает, а Хиёри, как известно, ослушаться никто не смеет, даже Кросс. На Фенстерматчера, правда, не распространялось, хотя он и не был посетителем. Как выяснилось, долгое воздействие сил Тары сказалось на нём не слишком хорошо, что-то вроде интоксикации. Тара не удивилась, оказавшись ещё и токсиком. Разве могло вообще быть иначе в её случае?
В общем, вот уже сутки они торчат тут вместе — восстанавливаются, типа. Будто после такого это возможно.
Потеребив браслет, подавляющий её силы, Тара всё-таки встаёт с кровати и идёт в ванную. Помимо основной цели неплохо было бы, наверное, ещё и помыться. От неё до сих пор пахнет гарью, потом и почему-то патокой — отвратительно. Вот только ни полотенца, ни чистой одежды у неё с собою нет, однако всё необходимое обнаруживается в душевой. Хиёри всё-таки святая девушка. Во всяком случае, предусмотрительная.
Рука под браслетом зудит и чешется, Тара раздирает кожу запястья до крови, но легче не становится. Она чувствует себя тигром, мечущимся в тесной клетке, но это не так. Это не она, а её тупорылая сила. Они друг от друга отдельно. Не вместе. Развод, где подписать?
— Я не сниму его, не проси, — обращается она к силе, давясь струями холодной воды. — Я никогда его не сниму. Никогда.
Она уже приняла решение, правда, самым сложным теперь будет сказать об этом Фенстерматчеру. Тот наверняка заведёт свою любимую пластинку: ты всё сможешь, главное научиться контролю, бла-бла-бла. Но Тара не Непрошибакалос, ей с таким совладать не удастся. Нет, годы тренировок, наверное, помогли бы, она это понимает, но подвергать окружающих снова такому риску? Ни за что.
Чем заняться в обычном мире нормальных людей, Тара не знает. То, что из академии придётся отчислиться — это факт. Зачем она здесь, когда надежды быть полезной не осталось? Придётся начинать всё заново, в который раз. К волейболу вернуться вряд ли получится, туда ей путь заказан. Поступить в человеческий универ и получить адекватную профессию? Может, это вариант, правда, жить на шее родителей совсем не хочется. Ладно, какой-нибудь общепит наверняка её ждёт. Общепит всегда всех ждёт. А там как пойдёт. Может, её возьмут какой-нибудь стюардессой? Или моделью, поскольку единственное, на что вселенная расщедрилась в случае с ней — так это внешность. Как-нибудь, короче, разберётся.
Жаль только, мужика она себе такого, как Фенстерматчер, больше не отыщет. Второго такого просто не может быть. Неубивакалос — это из лимитированной коллекции, эксклюзив, чтоб его!
В то, что у них может выйти на расстоянии — Тара не верит. И даже если вдруг они переживут как-то эти два года до выпуска, то что потом? Фенстерматчер ждёт прекрасная карьера, куча сложных заданий и ненормированный рабочий график. Тару, кроме общепита, ничего не ждёт. Разве что яма какая-нибудь.
— Ты там не утонула? — слышится голос Фенстерматчера где-то неподалёку. — Я не пытаюсь тебя контролировать, просто волнуюсь. Можешь не говорить, как ты, просто… можешь просто послать меня к чёрту, только дай мне тебя услышать, чтобы я знал, что ты… жива?
Это нечестно, потому что звучит слишком… слишком, ох чёрт. От этого колет в груди и немеют ноги. За что вот он такой потрясающий?
— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Тара, отплевываясь от воды. — Силы есть?
— На что?
Ходить. Дышать. Жить.
— Да вот потрахаться, например. От этого обычно становится лучше.
Если не в перспективе, то хотя бы в моменте.