И всё-таки дури в ней ещё много, поэтому она предпринимает очередную попытку влезть в сознание Фенстерматчера, и тот падает с кровати на пол. А потом его рвёт кровью, и Тара будто трезвеет. Что она вообще творит? Не зря во всех фильмах телепаты в конце концов сходят с ума! Тара, кажется — уже, раз решила устроить пытку собственному парню за то, что тот хотел помочь, пусть и радикальным способом.
— Эй, ты как, — резко приказав своей силе угомониться, спрашивает Тара, мгновенно оказываясь с Фенстерматчером на полу.
— Кажется, выиграл, — говорит тот, стерев с губ остатки крови и прислонив голову к кровати. — А ещё, кажется, умираю.
— Не говори глупостей, ты не… эй, Николас. Ник! Нет… нет, твою мать. Приди в себя, сейчас же! Никки!
Но он не отвечает. У Фенстерматчера застывшие глаза и нет дыхания. Тара всё продолжает его трясти и уговаривает очнуться, но толку от этого никакого.
Нет, этого просто не может быть. Тара не могла просто взять и прикончить своего бойфренда просто потому, что психанула!
— Ты же очнёшься, да? — шепчет она, перестав наконец тормошить Фенстерматчера, как сумасшедшая. — Ты ведь не можешь умереть до конца? Пока ещё не можешь, да? Ты говорил, что твои силы начнут угасать только к тридцати пяти, сейчас же ещё рано? Правда… правда, Никки?
Отвечать ей, естественно, никто и не думает. Тара долбит себя ладонью по лицу, и наконец вспоминает, что надо что-то с этим теперь делать. Она могла бы позвонить Хиёри, но та обычно работает всё ещё с живыми людьми, а у них как бы труп. Тара надеется, что это не навсегда, но всё же. Она набирает Жуковски. У того в этом вопросе опыта побольше.
— Какие люди, — говорит Жуковски в трубку, растягивая слова. — Ты убила Ника и теперь не знаешь, что делать?
— Вроде того, — бурчит Тара. Как круто, оказывается, оправдывать чужие ожидания.
— Блядь, я вообще-то пошутил… что, серьёзно?
— Серьёзно, можешь… можешь прийти? И побыстрее желательно.
— Коул, — зовёт Жуковски. — Подкинь в медкорпус.
— Нет, Фрай, о…дин, — заканчивает Тара фразу, когда эти двое уже оказываются прямо перед ней.
— Ух ё-моё, — восклицает Коул. — Он чё, откинулся? Чего ты не сказал, что надо лопату было брать, — пинает он в плечо Жуковски. — Сразу бы взяли, чтобы не мотаться туда-сюда два раза. Ну и пометка на будущее: с Майер лучше не ссорится. Расскажешь, что произошло? Или это тот случай, когда лучше не задавать вопросов?
Это тот случай, когда Тару нужно было убить ещё во младенчестве, чтобы не мучилась. И других не мучила.
— Он же очнётся? — спрашивает Тара у Жуковски, игнорируя Коула.
— Мне откуда знать? Должен… Давай… не знаю, на кровать его, что ли, переложим, как-то не очень, что он тут валяется… да ещё и в крови. Что ты вообще с ним делала?
— Сложно объяснить в двух словах, — уклончиво отвечает Тара. Она и сама не в курсе, что с ней такое произошло. — И что делать, если не очнётся?
— Хоронить, полагаю, — отзывается Жуковски.
Они перекладывают тело Фенстерматчера на кровать, после чего Тара заботливо стирает с него кровь, стараясь не думать о том, как это всё выглядит. И чем может обернуться. Особенно о том, чем это может обернуться.
— Ты сама-то как? — ненавязчиво интересуется Коул, засунув руки в карманы и раскачиваясь взад-перёд.
— О, лучше всех, — отзывается Тара и после недолгого замешательства прикрывает Фенстерматчеру веки. С открытыми глазами тот смотрится слишком уж жутко.
— Ладно, погнали отсюда, — говорит Жуковски спустя пару минут затяжного молчания. — Смысла бдеть над ним никакого нет. Раньше, чем через восемь часов, он никогда не воскресал. Но, судя по всему, в этот раз ему досталось особенно крепко. Несколько суток точно проваляется.
— Я… я останусь здесь, — мямлит Тара. — Спасибо за помощь и все дела… очень мило, что вы пришли, несмотря на…
— Да забей, — беспечно отзывается Коул. — Нашла из-за чего загоняться. Помчали отсюда, Тара. Там все сгорают от нетерпения, так хотят тебя поздравить. Макс вообще извёлся весь.
Поздравить? Поздравить, блядь?! С чем? Тара, должно быть, ослышалась.
— Да, ты охереть как левелапнулась, — поддерживает эту бредовую мысль Жуковски. — Чё ещё ты теперь можешь? Кросс придумал крутую тренировку, закачаешься! Пойдём отсюда, а? Мне всегда неуютно тусить с Ником в одной комнате, когда он… не вполне жив. Мы там как раз смотрели фотки Дина, прыгающего голяком в бассейн, ты прервала нас на самом интересном!
Они что, правда не злятся? На полном серьёзе? Совсем ебанутые?! Это с их точки зрения достижение? Типа, круто, теперь у нас в команде есть истеричка с суперразрушительной силой, которой ещё и пользоваться не умеет? И вдруг Тара ловит себя на мысли, что её сила ведёт себя вполне спокойно. Течёт по венам вместе с кровью, но никого трогать, если не попросить, не собирается. Или это пока? Временно? Потому что сейчас она ощущается… удовлетворённой, насытившейся.