— Дай угадаю, ты её расколошматил.
— Да, как раз, когда никак не мог разобраться со своей силой. Мама так горько плакала. И я помню, как всё твердил ей, что это не я, что это злой демон, который меня преследует. И я в это верил. Сложнее всего осознать, что демон — это ты сам. Но как только осознаёшь, всё становится проще.
— Я… я не знаю, как это сделать, — в отчаянии произносит Тара, признавая, что, возможно, Фенстерматчер прав. — Это ощущается… так реально ощущается чем-то другим…
— Но это ты. И начни с того, что перестанешь использовать третье лицо по отношению к своей силе. Даже обращаясь к ней, говори «я». А вообще, у нас в академии хорошая команда психологов. Они здесь не просто так. Может, они смогут предложить тебе что-то эффективнее. Просто… ты просила научить тебя контролю. И я не знаю другого способа, кроме как принять себя полностью.
— Всем привет, меня зовут Тария Майер, и у меня раздвоение личности, так, что ли? Твою мать, Никки… ты правда считаешь, что я чокнутая?
— Нет, я считаю, что тебе слишком долго не позволяли быть собой и ты забыла, как это. И тебе нужна помощь, чтобы вспомнить. И когда ты вспомнишь, то поймёшь, насколько ты невероятная и потрясающая. Твоя самооценка взлетит до небес, и ты станешь настоящей занозой в заднице.
— Но ты всё равно будешь меня любить?
— Но я всё равно буду тебя любить, — соглашается Фенстерматчер.
Если бы от этого не зависели жизни окружающих его людей, людей, которых Тара любит, она бы, наверное, побыла бы на стадии отрицания ещё недолго. Лет, эдак, пять. Но выбора у неё нет — на кону слишком много. И меньшее, что она может сделать, скрипя зубами признать, что ей нужна помощь.
— Ладно, — говорит она, наконец. — Я схожу к психологу. Но сначала мне нужен предтерапевтический секс. А потом, скорее всего, посттерапевтический. А ещё скажи Жуковски, чтобы свалил куда-нибудь насовсем. Ватанабэ повадилась оставаться в нашей с Максом комнате.
— О, так мы опять съезжаемся?
— Нет, это вынужденная мера.
— Как скажешь, — усмехается Фенстерматчер излишне довольно. — Так ты раздеваешься или что?
А, точно. Предтерапевтический секс. Тара улыбается и стаскивает с себя футболку.
*** Кросс отправляет их с Коулом на настоящую миссию. Не просто побегать в симуляции, а прям в люди. Решать проблемные проблемы, как крутые супергерои! Он говорит, что в центральном банке ограбление, а наряд полиции банально завис в пробке. Иногда студентам подкидывают что-нибудь такое, не слишком сложное, в качестве практики. Коулу не впервой, а вот Тару ещё никогда не брали ни на одно задание по понятным причинам.
Они телепортируются к дверям банка, где народ лежит на полу вниз лицом, а какой-то хмырь в маске тычет в них пистолетом. Круто, как в фильме почти. Чётких указаний, что конкретно им с Коулом делать, тренер не давал, беспечно бросив, чтобы разбирались по ситуации. Ситуация такова, что, если они окажутся внутри, хмырю это не понравится и он откроет огонь.
— Через стену можешь заставить его сдаться? — видимо, подумав о том же, спрашивает Коул.
— И тогда всё закончится, — растерянно отвечает Тара. — Типа… мне просто надо захотеть, чтобы чувак убрал пистолет и дождался, пока приедет полиция и скрутит его, и всё?
— Ну да, а ты чего хотела?
Явно не этого. Видимо, Тара пересмотрела боевиков.
— Пипец скукота, — тянет она, заставляя силу просочиться сквозь дверь и окутать грабителя-неудачника.
Она молодец, работает чётко — парень убирает пушку, говорит всем, что они свободны и садится на пол в ожидании правоохранительных органов.
«Я молодец, — мысленно поправляет себя Тара. Я. Это сделала я».
— Дождёмся полицию, или он и так останется под внушением? — уточняет Коул, явно намереваясь смыться пораньше.
— По идее останется, но… я бы проконтролировала.
И это не потому, что в последние месяцы у неё мания всё контролировать, вовсе нет. На самом деле всё становится лучше, психолог немного помогает, хотя, по мнению Тары, лучшая часть в её терапии — это посттерапевтический секс. Она почти свыклась с тем, что во всех своих бедах виновата сама, а не какая-то потусторонняя сущность, хотя время от времени желание приписать все заслуги именно ей возникает вновь. Фенстерматчер говорит, что ему на то, чтобы примириться со всеми своими демонами, понадобилось несколько лет. У Тары столько времени нет, она уже устала.
— О, кажется, слышу сирены, — говорит Коул, постукав носом кроссовка по асфальту. — Погнали. А то обед пропустим.
— Это всегда будет так тухло? — спрашивает Тара, не в силах скрыть разочарования. — Я буду приходить и говорить плохим мальчикам так больше не делать, и они будут переставать?