— Ты откуда? — удивился, открыв глаза, Фёдоров.
— Из Платовской.
— Беляки без боя ушли?
— Какое! Их там полным-полно. Четыре сотни. С орудием, с пулемётами. Давай людей!
— Каких тебе людей?
— Пятьдесят конных.
— Не дам.
— Ну, тридцать.
— И тридцати не дам. Я ухожу на соединение с мартыновско-орловским отрядом.
— Уходишь? Так ведь на рассвете кончат заложников!
Фёдоров покачал головой.
Будённый понял, что Фёдоров людей не даст.
Будённый не боялся смерти, привык смотреть ей в глаза. Он считал, что можно пожертвовать собственной жизнью для спасения родных и близких, если понадобится.
Фёдоров же был осторожен, не любил риска, шёл на соединение с мартыновцами, чтобы превосходить противника и ударить наверняка.
— Так не дашь людей? — спросил ещё раз Будённый.
— Не дам.
Это было ударом.
Будённый был убеждён, что десять смелых людей могут сделать больше, чем другие сто. Но выбить из станицы четыреста вооружённых людей, даже обладая безудержной храбростью, одному невозможно.
Запели вторые петухи. До рассвета оставалось часа три, не больше. Тогда всё будет кончено…
Будённый сидел неподвижно, глядя на пламя свечи. Вдруг ему пришло в голову: если десять смелых людей могут наделать больше дел, чем другие сто, надо найти этих десять смелых людей!
Будённый встал:
— Баранников в Козюрине?
— В соседней хате ночует. В голову шашкой ранили, — ответил Фёдоров.
— Филипп? Андрей? Афанасий?
— Они все вместе, платовские.
План всё больше казался осуществимым. У каждого из одностаничников либо отец, либо брат, либо родственник забран белыми и будет расстрелян на рассвете. Каждый из них так же горячо, как и сам Будённый, ненавидит беляков.
— Прощай, — поднялся Семён.
— Куда ты?
— На Платовскую.
— Один?
— Со своими, с платовскими.
— Да ты с ума сошёл! Их всего семь человек!
— Из прапорщиков ты, образованный, — задержался на пороге Будённый, — а арифметике тебя не научили. Раз мы — за революцию, умножай нас во сто раз!
И он пошёл двором в соседнюю хату.
В небе чуть стало светлеть, когда отряд в восемь всадников остановился на старом, заброшенном кладбище, среди истлевших крестов.
Перед Будённым стояли семь смелых товарищей, которых он знал с детских лет.
Бойцы ждали от командира приказа.
— Вот что, хлопцы, — сказал им Будённый. — Нас восемь человек. Если идти в открытую — мы и сами погибнем, и родных и близких не выручим. Но мы сильны тем, что знаем все тропы и тропки. Мы сумеем обойти охранение. Мы с Филиппом попытаемся убрать конвой и завладеть пулемётами. А вы не зевайте. Делитесь на эскадроны… на шесть эскадронов.
— Как это — на шесть эскадронов? — спросил Андрей.
— А вот как. Ты, Андрей, будешь первым эскадроном. Скачи и кричи что есть силы: «Первый эскадрон, за мной в атаку марш!» Понял?
— Понял.
— Ты, Фёдор, будешь вторым эскадроном. Стреляй из винтовки и ори во всю глотку: «Второй эскадрон, сыны революции, в атаку!» Понятно?
— Понятно.
— Ты, Афанасий, будешь третьим эскадроном, ты, Кузьма, четвёртым, ты — пятым, ты — шестым. А как вооружим арестованных — ударим по белякам! Смелость, хлопцы, она города берёт. По коням!
Оврагом конники обошли заставы белых и очутились в станице.
Будённый и Филипп спешились и, оставив коней, согнувшись, пробрались к станичному правлению, скрывавшемуся во тьме.
Ветер раскачивал фонарь, как маятник, и тусклый луч света бегал по мёрзлой земле.
Кругом была тишина, какая бывает в последние минуты перед рассветом.
Будённый и Филипп притаились. В окнах правления промелькнул свет. Чу! На крыльце появились чёрные тени. Друзья услышали приглушённый говор.
Белогвардейцы выводили первую партию осуждённых.
Станичники поёживались от холода и, казалось, не понимали, куда их ведут. Они шли покорно. Мысль о нападении на вооружённый конвой не приходила им в голову.
И тут в темноте Будённый скомандовал:
— Вперёд, бойцы, в атаку! Сдавайтесь, гады, вы окружены!
Фонарь потух, пробитый пулей. Упал как подкошенный начальник конвоя.
— Разоружай конвой, станичники! Бери винтовки, кричи «ура!» — командовал Семён Михайлович.
И сразу всё закричало, зашумело, кругом застреляли. Послышался грозный топот копыт.
Со всех сторон посыпались команды:
— Первый эскадрон, в атаку марш!
— Второй эскадрон, сыны революции, в атаку на белых гадов! Ура!