— Жить не даёт, денег просит. А у меня денег нет, где я возьму? — бормотал солдат.
— Так тебя, значит, вахмистр? — спросил Будённый.
— Конь Испанец его покалечил, — услышал Будённый скрипучий голос и увидел неслышно подошедшего вахмистра. — Кузьменко — неосторожный солдат. К Испанцу подошёл на близкое расстояние. Не раз я его упреждал — не подходи.
— Конь Испанец? — переспросил Будённый.
— А ты, унтерцер, проводи занятия! — закричал Хестанов. — Почему беспорядок?
— Устав бить не дозволяет, — тихо сказал Будённый.
— Что мне устав? Я сам себе устав! А ты что? Бунтовать солдат?
— Солдат — человек, — твёрдо сказал Будённый.
— Да я тебя в пыль разотру! — заорал Хестанов и замахнулся на Семёна Михайловича.
Но Будённый перехватил его руку и сам тяжело ударил Хестанова по лицу. Тот упал. Но тут же вскочил на четвереньки и заорал:
— Бунт! Бунт!
Он побежал, озираясь на молчавших драгун. И долго они ещё слышали истошный крик вахмистра:
— Убил! Убил! Бунт!
— Пропадёшь, Семён Михайлович, — сказал один из драгун. — За такое — полевой суд.
— А за что пропадёт? — воскликнул другой. — За то, что за нас вступался? Кузьменко в обиду не дал?
Драгуны зашумели. Они от всей души хотели спасти любимого унтера.
Бойкий Васильков шлёпнул по лбу ладонью:
— Братцы! Придумал!
Солдаты зашептались…
Вскоре Хестанов вернулся. Щека у вахмистра покраснела, вспухла и была повязана носовым платком, голубым с белыми крапинками.
— Взвод! Смирно! — заорал он, подбегая.
За вахмистром шёл взводный командир, ротмистр. Драгуны замерли. Замер Будённый.
— Драгуны! — выкрикнул ротмистр визгливо. — В моём взводе совершено страшное злодейство. Подчинённый поднял руку на своего начальника. Унтер-офицер Будённый, три шага вперёд!
Будённый вышел на три шага вперёд.
— Отвечай! Ну? — спросил взводный.
— Ничего не знаю, ваше благородие, — отчеканил Будённый.
— Запираешься? Хоменко, два шага вперёд! Ты что скажешь?
— Ничього не кажу, ваше благородие, — ответил Хоменко.
— Покрываешь?
— Кого? Не знаю, про що пытаете. Ничього не бачив, ваше благородие!
— Не бачил? Два шага назад! Васильков! Два шага вперёд! Расскажи ты! Ты видал?
— Никак нет, ничего не видал, ваше благородие! — отрапортовал Васильков.
— Так кто же, по-твоему, вахмистра побил? Святой дух? Я тебя, Васильков, спрашиваю: святой дух?
— Дозвольте доложить: помрачение нашло на господина вахмистра. Як навесили торбы на лошадей, господин вахмистр проходили по коновязи. Не остерёгшись коня Испанца, получили копытом по морде!
— Смеёшься?!
— Как перед попом на исповеди!
— Два шага назад! Ать-два! Ткаченко! Два шага вперёд! Кто ударил вахмистра? Отвечай!
— Конь Испанец копытом по морде, ваше благородие!
— Щербаков!
— Конь Испанец, вашбродь!
— Архипов!
— Так что я скажу, конь Испанец!
— Корешков!
— Испанец, вашбродь!
— Прокопенко! Н-ну?
— Так что конь Испанец копытом по морде! — уже совсем весело отрапортовал Прокопенко.
— Кузьменко! Два шага вперёд!
На два шага вперёд вышел Кузьменко. Ротмистр уставился на драгуна, побитого вахмистром. Спросил:
— А тебя кто размалевал?
— Конь Испанец заодно с господином вахмистром, — доложил Кузьменко.
— Какой же тебя конь Испанец, чего брешешь, чёрт? — не выдержал Хестанов.
— Сами меня в том уверили, господин вахмистр, — тихо, но значительно ответил Кузьменко.
— Бунтовщики, ваше благородие! — взвыл Хестанов.
— Дурак! Явишься ко мне в канцелярию! — приказал ротмистр и ушёл.
В обед конь Испанец получил тридцать две порции сахара, ровно столько, сколько драгун служило во взводе.
Сахар конь Испанец очень любил.
СМЕЛОСТЬ ГОРОДА БЕРЕТ
Белые отступали, уводя за собой восемь конников. Захватили их в пылу боя, окружив со всех сторон.
У пленников отобрали коней, полушубки, брюки и сапоги.
Ночь была холодная и сырая. Падал густой, мокрый снег. Бойцы окоченели от холода.
— Хлопцы, — тихо сказал бойцам командир эскадрона товарищ Бобриков. — Нам всё одно помирать. Допрашивать будут — молчите, о чём бы ни спросили.
— Не разговаривать! — И один из белогвардейцев толкнул Бобрикова в спину прикладом.
Они уже подходили к станице, занятой врагами.