– Если ты думаешь, что мы тебя обставили и опередили, тебе надобно было родиться пораньше… – заметил один из братьев, – все, что можно, мы уже успели спустить, отправить к «цветам на ветру да к луне на снегу[6]». А теперь нам, как говорится, самим приходится «ковырять задницу у покойника!» Одним словом, все наше состояние, увы, испарилось. Впрочем, за нашей семьей сохранилось место в судебном приказе, которое мы когда-то отдавали в наем. Если пожелаешь, можешь взять его себе. Захочешь, служи сам, а не захочешь – отдай его другим. Это – твое дело!
Цзян Чэн задумался. «Люди толкуют, что в ямынях деньги гребут лопатой! – думал он. – Лучше я пойду служить в управу сам. Глядишь, подзаработаю немного, куплю дом, обзаведусь семьей… Хватит испытывать свое терпенье, жить с братьями и их женами. К тому, же люди говорят, что в управе человек, мол, способен проявить свои достоинства. Вот только бы попалось удачное место! Если повезет, то достаточно прочитать про себя тайную молитву или внести небольшое пожертвование (пусть даже сделать это на словах) и тебе наполовину спишутся грехи в будущем, заслуги зачтутся. Разве плохо?!» Цзян отправился в ямынь, чтобы потребовать для себя прежнее место в управе. Понятно, как часто водится в нашей жизни, ему пришлось угостить начальство вином, но в назначенный день он все же занял свое место в присутствии. Цзян стоял в ожидании приказа. Начальник уголовной службы, рассмотрев очередное дело, вытащил бирку с указанием наказания. Согласно написанному в бирке, Цзяну полагалось совершить экзекуцию – бить преступника батогами. Человеку по своей природе доброму и мягкосердечному, Цзяну было трудно свершить столь жестокое действо. Превозмогая отвращение, он поднял бамбуковую палку и ударил. Нанеся удар, он почувствовал, будто казнит самого себя. «А-а-а!» – завыл преступник. Из глотки Цзяна вырвался тот же вопль: «А-а-а!» Он через силу отмерил пять ударов, и из глаз его хлынули слезы. На сердце словно легла тяжелая ноша. Он понимал, что этим дурным поступком он разрушил свои скрытые добродетели.[7] Начальник приказа, заметив столь странное поведение подчиненного, разгневался. Он решил, что Цзян наверно получил взятку, а потому батоги кладет в полсилы, как говорится, по-ученически. Он вытащил новую дщицу. В результате, преступник получил всего пять батогов, а Цзяну достались все десять. С этого дня, когда черед совершать наказание доходил до Цзяна, он более не осмеливался поступать, как прежде, и жертву не щадил, правда, особенно и не усердствовал Словом, «бил он по мясу, не задевая сухожилий, лупил по заднице, не ломая костей!» С этих пор его и прозвали «Сердобольным».
Через некоторое время наступила пора отчитываться по службе. Цзян Чэн, как и все остальные, явился в ямынь, чтобы выкупить «знак на должность».[8] Но так получилось, что он позабыл вовремя сделать какой-то положенный взнос, посчитал, что все образуется само собой и он получит свое жалование. Но оказалось, что опоздавший со взносом не только лишался очередной получки, но и должен был еще подвергнуться наказанию. За свое прегрешение Цзян получил очередную порцию батогов, после чего ему пришлось возместить убытки; В общем, хотя Цзян и прослужил полный год в ямыне, однако денег он заработал чуть-чуть – половину самого скромного жалованья. Мало того, он еще получил добрую порцию палок. Вот тогда Цзян Чэн решил продать свое место в управе, но, увы, мало кто проявил к нему интереса, зная о тех передрягах, которые пришлось пережить Цзяну на своем посту. Претенденты выдвигали Цзяну жесткие требования. Одни говорили, что он должен снизить сумму аренды, другие требовали лишние деньги на расходы. Что делать? Пришлось Цзяну нести тяжелую ношу самому.
Многие сослуживцы над ним подсмеивались, но кто-то пытался дать дельный совет. Насмешники, к примеру, ему говорили:
– Если ты не способен управлять лодкой, не хватайся за бамбуковый шест!.. В нашем ямыне денег – куры не клюют, надобно только уметь ими воспользоваться! Всякий, кто переступил порог управы, должен принять особый настой для прочистки своего нутра, – напрочь вымыть из него совесть! Потом надо сжечь листок жертвенной бумаги – обращение к Всевышнему Небу и распрощаться со всеми законами. Только тогда тебе удастся получить лишнюю плошку риса. Ты же, вместо этого, по любому поводу талдычишь о каких-то приличиях! Это – мол удобно, а это – неудобно! Но все твои «приличия» годятся лишь для отхожего места! Кого-то пронесет, а ты изволь, черпать его дерьмо! Одним словом, если ты собираешься жить по «приличиям» и с «удобствами», тогда занимайся очисткой выгребной ямы, а если не желаешь – выкинь эти слова из головы и живи по-другому!
7
8