– Вы намекаете, что вам известна некая тайна. Ваша последняя фраза – заявка на очередное пророчество?
– Отнюдь нет! – Старый Франц посуровел. – Информация объективна и доступна, но чтобы применить её, нужен развитый, мыслящий мозг. Далеко не все обладают таким инструментом.
– У вас есть отличная возможность поделиться информацией. – Репортёр чуть придвинулся с доверительным видом. – Мы гарантируем огромную аудиторию. Сейчас внимание к авторитетам выросло. Вашего мнения ждут…
– Вы преувеличиваете влияние масс-медиа, друг мой. Передать – как вы говорите, – инфу – одно, а воспринять – совсем другое… Так вот, – Франц расположился поудобнее, – дело не в сирианах и не в наводнениях; они – лишь детали более масштабного процесса.
– За агрессорами стоит кто-то другой? Иная, высшая цивилизация?
– Ход времени, – ответил герр профессор веско и туманно. – Мы привыкли измерять его своими короткими жизнями; даже война с сирианами кажется нам бесконечной. По историческим же меркам она длится какой-то миг. Но есть звёздное время, и на его часах – без пяти минут полночь.
– Всё-таки вы говорите о мистическом откровении…
– Не спешите с выводами. Нам с вами – а заодно моей горничной, моей собаке, моим соседям, бродягам, адмиралам и всем прочим, – довелось жить в то время, когда совпадают первый восход Сириуса и первый день тота – это Праздник Вечности, который наступает раз в пятнадцать веков. Предыдущий был так давно, что нынешние люди и не вспомнят – тогда изобрели подзорную трубу и основали британскую Ост-Индскую компанию, в Европе пылала охота на ведьм, а в Соединённых Штатах собирали первый урожай пшеницы…
Репортёр хотел что-то ввернуть, но промолчал. Голос старого Франца обволакивал его, манил и затягивал в прошлое, столь далёкое, что оно казалось сказкой.
– Сириус, у греков Сотис, а у древних египтян Сопдет, что значит «Острая» – богиня разливов Нила. Она отождествлялась с Исидой, женой Осириса, богиней колдовства, воды и плодородия. Острая! самая яркая звезда на небосводе, отворяющая путь великим водам… Слеза Исиды, пролитая по убитому Осирису, начинала наводнение. До наших дней в Египте ночь перед разливом Нила назвают Лейлет-эн-Нуктах, Ночь Слезы. А в Праздник Вечности она означает потоп. Ныне сравнялся сотический год! и не нашим слабым рукам остановить воды.
– Стоп. – Репортёр очнулся. – Выходит, это случается периодически?
– Да, с ужасающей регулярностью. Просто мы совпали с восходом Сотис в нужный день, и станем свидетелями катаклизма. Горе или везение нам выпало – кто знает?..
– Какие меры вы рекомендуете принять?
– Думать. Надо осмыслить происходящее, прежде чем тратить миллиарды на малоэффективную оборону и громоздить непрочные плотины.
– А что делали древние – эти, египтяне, – когда наступал такой год?
– Представьте себе – праздновали! Ликовали и пировали! Вступить в новый сотический год означало великое счастье. Фараон Джосер, основатель третьей династии, нарочно отложил коронацию, чтобы начать правление день в день с восходом Сириуса. Правда, он же – впервые! – велел сделать свою гробницу из камня, попрочнее. Его архитектор Имхотеп постарался на славу – пирамида Джосера стоит до сих пор.
– О, Имхотеп! – Репортёр был рад услышать имя, знакомое телезрителям. – Тот лысый жрец, который оживил мумию своей подружки…
– Я требую при монтаже вырезать реплику со слов «О, Имхотеп!» вместе с моим ответом. – Хонка взглянул так гневно, что репортёр осёкся. – В беседе с историком упоминания об эротических блокбастерах неуместны.
– Итак, они сооружали каменные укрепления. Вроде хранилищ для папирусов и прочей инфы, чтобы после потопа не остаться безграмотными троглодитами. Капсулы связи поколений!
– Пирамиды служили для других целей. Прежде всего для консервации тел фараонов; так обеспечивалось их бессмертие. Даже больше – Геродот сообщал, что по прошествии трёх тысяч лет душа возвращается и оживляет мёртвое тело. Египтяне иначе относились к смерти. По ту сторону их ждала новая жизнь, затем – возвращение, и так вечно.
– Нам трудно понять древних. – Репортёр перешёл к другой теме, чтобы избежать новых ссылок на Геродотов, Джосеров и прочих неизвестных зрителю персон. – Мы ценим жизнь во всех её проявлениях. Поэтому потери мы воспринимаем остро и болезненно. Что вы хотите сказать пострадавшим и родственникам погибших?