– Разве ты не влюблялась?
– Нам нельзя. – Рома водила пальчиком по груди сероглазого, потом стала баловаться с его волосами. – Но ты меня сразил. Только никому не говори, что я с резьбы сошла. У нас строго.
Она разлеглась на спине, широко раскинув руки. Казалось, можно обхватить весь От-Иньян вместе с антеннами межзвёздной связи, локаторами и причалами. Какой мир большой! Она рассмеялась, потом прикусила губу.
– Чем ты меня взял? Скажи, а? Ни на что не похоже. У тебя волшебные приёмы. Сам товарищ У… но ты его не знаешь. Мой инструктор по тантре. Мы все его любили, все выростки. Я его помню – вот здесь, – Рома медленно облизала свои губы, – и здесь, – она приподняла грудь ладонями, – и… Ты не злишься, что я вспоминаю о нём? Я была выростком. Мы начинаем рано, потому что мы овцы…
– Говори, я слушаю. – Гер лёг на бок, чтобы видеть Рому целиком, от дерзкой причёски до ступней. Она светилась красотой юного, налитого тёплым соком тела, одновременно бархатного и отливающего глянцем спелости, как персик.
Рома вдруг всхлипнула.
– Ведь ты улетишь на Землю?
– Когда-нибудь.
– Возьми меня с собой. Просто так. Я буду жить у тебя в доме. Какой твой дом?
– Большой. – Голос Гера стал светлым, почти блаженным.
– Значит, мне места хватит. Много не надо, только лежак постелить. Я всё умею, я домоводство учила. А потом поженимся, давай? Или…
Она спохватилась, что могла упустить самое важное, самое страшное.
– …у тебя есть девушка? или овечка? Ну, твоя постоянная?
– Успокойся. Я тебя не оставлю. Что-нибудь придумаем, позже.
– О-о, хорошо. – Она прижалась к Геру.
«С чего я ему верю? – изумлялась Рома. – Мы оба несём чушь. Кто с кем говорит-то?.. Он полслова, я про У; столковались, называется. Выгляжу как детка. Наверно, когда человек искренний, он будто идиот. А Гер? Ночь, с двумя кормёжками, это марок семьсот-восемьсот. Он же штатский, без скидок. Чего он, сбрендил?..»
Гер улыбался сонными глазами. Рома ощущала, что вот-вот утонет в них. Он замечательный!
Товарищ У, железный гуру, учил правильно: «Любовь – большое потрясение. С ней трудно совладать. Если не уверены в успехе – лучше погорюйте, но отриньте чувство. Любовь не одна, их бывает пять-семь в жизни».
– Ты выпил что-то… чтобы усилить моё впечатление? Не отвечай! – Она закрыла ему рот ладонью. – Я не хочу знать. Мне хорошо с тобой. И – ни-ко-му! Твой допуск отменят, если пронюхают.
«Какая чуткая!» – с восхищением подумал Гер. Она нравилась ему больше, чем могла мечтать.
«Влюбитель– нано-штучка, это бешеные деньги… Плюс заказная ночь» – млела Рома, считая, во что Геру обошлась встреча. Ради неё?.. обалдеть, вот это парень! На всё готов.
Легендарный препарат «изольда», ужас и мечта всех молодых. Такое снадобье врачи давали только охладевшим парам, чтобы вернуть чувства. На красном бланке за семью печатями, выдача лично обоим, одна доза – пятьсот рублей.
– Больше не принимай «изольду». Она вредная – сажает печень, сердце. Я тебя и так люблю. Гер, приходи всегда, я буду дико рада. Вся твоя, понимаешь? Ты со мной… как с человеком. Я не забуду.
Захотелось опять окунуться в самозабвение солоноватого вкуса, слизывать его пот, прямо всасывать желанного в себя. Так бы и съела, до чего сладкий.
– Я хочу жить на Земле.
– Тяжёлый мир. Много людей, шум, неразбериха. Море наступает, везде мигранты.
– Ты много ездил?.. расскажи.
– Что тебе интересно?
– Мне… – Рома приняла позу утомлённой одалиски. – Где много солнца, жарко-жарко… рядом вода, тень и деревья. Цветы над водой… Я видела сны, когда была маленькая. Такие здоровенные цветы, белые с розовым. Наверное, они где-то есть. Няня в ягнятнике сказала, что сны прилетают с Земли. Как прозрачные птицы. Они родились у каких-то людей и сбежали. Носятся по свету, ищут, в ком угнездиться. Вот сон порхает и видит: спят ягнята, глупые, спят и растут. Мы сначала растём год за три, быстро, даже ноги болят. С началом месячных отбор – кого в ярки, новых рожать, кого на учёбу. Старшие пугали – кровь пойдёт, и снов не станет. Знаешь, как я плакала? Просила, чтоб не улетали…
– Они остались? – спросил Гер как бы невзначай, цепко наблюдая за овечкой.
– Да! Правда, стали сбиваться на жизнь. Они меня не покидают, только снятся реже.
– Жаль. – Гер вздохнул. – Я тоже видел во сне незнакомые места…
– Мне казалось, – Рома потерянно смотрела в переплетающийся узор на стене люкса, – что я – какая-то другая. Не овца. А выходит – сон и есть сон, ничего больше… Ну, это я далеко забралась! Поцелуй меня, Гер.